Вообще-то варево не вызвало видений; ничего бы не было, если предки того не пожелали, и иногда видения находили на него, когда он менее этого ожидал. Но за многие долгие годы шаман узнал, что некоторые травы раскрывают разум, в то время как он спит, и если уж тебе был предоставлен дар предвидения, то с помощи этой микстуры можно было вспомнить увиденное более четко на следующее утро.
Нер'зул закрыл глаза, и в ту же секунду раскрыл их, хотя знал, что уже крепко спит.
Они стояли на вершине горы, он и его возлюбленная Ралкан. Сначала ему показалось, что они вместе наблюдали за закатом, но затем он понял, что вовсю светит солнце, не опускающееся во сне в течение всей ночи. Небо было великолепно, но оно скорее возбуждало и волновало его, а не успокаивало и умиротворяло. Оно было алого, фиолетового и оранжевого цвета, такое яркое, что у Нер'зула замерло сердце.
Ралкан повернулась к нему, улыбнулась, и впервые с тех пор, как она сделала своей последний выдох, будучи живой, заговорила с ним.
'Нер'зул, мой избранный, это новое начало'.
Он сглотнул, задрожал, опьяненный любовью к ней, наполненный пылающим волнением, возбужденный яркими цветами восхода солнца. Новое начало?
'Ты хорошо вел наш народ', сказала она. 'Но пришло время, чтобы сменить наши старые традиции, изменить их для всеобщей пользы'.
Что-то щелкнуло в его голове, подтолкнуло к странной мысли. Ралкан не была шаманом. Она не была вождем. Она только была его половинкой, что было более чем достаточно для Нер'зула, но она не занимала никаких высоких постов в жизни, да и не желала этого, а теперь она говорит столь властно. Но он сразу, разозлившись на себя в нехватке веры, отогнал эти мысли. Он не был духом. Он был всего лишь существом из плоти и крови, и хотя он понимал потусторонний мир гораздо лучше, чем многие другие, он также знал, что есть много чего, чего он никогда не поймет, пока не окажется среди духов. Почему бы Ралкан не говорить за самих предков?
'Я слушаю', сказал он.
Она улыбнулась. 'Я рада этому', сказала она. 'Впереди у орков темные и опасные времена. К настоящему времени мы объединяемся только на фестивалях Кош'харг. Эта изоляция должна закончиться, если мы хотим выжить как раса'.
Ралкан посмотрела на восходящее солнца, ее лицо было задумчиво и затенено. Нер'зул хотел обнять ее, принять ее груз на сердце, как он всегда поступал в жизни. Но теперь он знал, что не может коснуться ее, не может заставить ее говорить. И потому он тихо сидел, любуясь ее красотой, с нетерпением ожидая ее голоса.
'На этот мир придет порча', спокойно сказала Ралкан. 'Ее нужно устранить'.
'Скажите мне, и все будет сделано', пылко поклялся Нер'зул. 'Я всегда соблюдаю советы предков'.
Тогда она посмотрела на него, ее глаза стали искать его, поскольку свет становился все более ярким.
'Когда она будет устранена, наш народ станет гордым и великим... даже более великим, чем он сейчас. Власть и сила будут нашими. Этот мир будет нашим. И ты... ты, Нер'зул, будешь править им'.
Что-то в ее словах заставило сердце Нер'зула подскочить. Он уже был всесилен. Он удостоился чести, возможно, даже уважения, его клана Теневой Луны. Он был лидером для всех орков, хотя это было и негласно. Но сейчас желание большего охватило его. А также его охватил страх, темный и неприятный, но так и должно было быть.
'Что за угроза, которую нужно устранить прежде, чем орки получат то, чего они заслуживают?'
И она сказала ему
'Что это значит?' спросил Дуротан.
Он был с двумя орками его клана, которым он доверял больше всего: Драка, его избранная, на которой он собирался жениться при следующей полной луне, и Дрек'тар, новый главный шаман клана.
Дуротан вместе со всем остальными оплакивал уход Матушки Кашур. Дуротан чувствовал, что она собиралась умереть в тот день, и пожелал ей хорошей смерти. Он тосковал без нее, но Дрек'тар оказался достойным преемником. Сопротивляясь своему личному горю, он тогда и впоследствии стал главным целителем на охоте. Кашур могла бы им гордиться. Теперь эти трое сидели и обедали в палатке вождя, где теперь жил Дуротан, начиная со смерти вождя, его отца, в битве с гронном и его ограми.
Дуротан говорил о письме, которое он недавно получил от длинного, худощавого гонца на длинном, худощавом черном волке. Он снова перечитал его, продолжая есть овсянку из крови и зерна.
Дуротан заставил курьера ждать, в то время как он обсуждал вопрос. Гонец был весьма расстроен этим, но согласился немного задержаться. А вкусный запах овсянки, доносящийся из большого котла, возможно, помог убедить его.
'Я ничего не понимаю, но очевидно, что Нер'зул придает этому чрезвычайное значение', допустил Дрек'тар. 'Подобное никогда не случалось вне церемоний Кош'харг. Всегда шаманы встречались в присутствии предков, если те желали этого сбора. Но никогда иначе. И я никогда не слышал, чтобы вызывались все вожди. Но я знаю Нер'зула всю мою жизнь. Он мудрый и великий шаман. Если уж духи должны что-то сказать каждому из нас об угрозе для всех, они стали бы говорить через него.'
Драка прорычала. 'Он призывает тебя, словно ты - домашнее животное, готовое послушно идти на зов', оскалилась она. 'Мне это не нравится, Дуротан. Это попахивает высокомерием'.
'Не могу не согласиться с тобой', сказал Дуротан. Он уже хотел было дать ответ в тон письма, и отказаться. Но потом он прочитал сообщение снова, он встал всматриваться, что за намерения скрывались за надменными словами. Что-то определенно беспокоило этого орка, которого уважал каждый, и это могло стоить путешествия на несколько дней.
Драка наблюдала за ним, сузив глаза. Он посмотрел на нее и улыбнулся.
'Я пойду. И все мои шаманы'.
Драка нахмурилась. 'Я пойду с тобой'.
'Я думаю, что было бы лучше, если...'
Но тут Драка прорычала. 'Я - Драка, дочь Келкара, сына Ракиша. Я - твоя избранная, и скоро стану твоим партнером жизни. Ты не смеешь запрещать мне сопровождать тебя!'
Дуротан откинулся и засмеялся, от порыва Драки у него потеплело на душе. Он сделал правильной, хорошее решение, выбрав ее. Рожденная слабой, она обрела силу и страсть. Клан Снежных Волков будет процветать с ней, его женой.
