— Софи! Софи! Ты слышишь меня?
Вот почему это огромное тело, в котором она обитала, двигалось взад и вперед; и наконец осознало себя как тело девушки в мужских руках, трясущих его за плечи.
— Софи!
Она ответила, едва шевеля губами:
— Одну секунду, ладно? Я говорила с… о… Я была кем-то…
Его руки замерли, но не выпускали ее.
— Ничего страшного. Сейчас лучше?
— Все в порядке, — едва слова сорвались с ее языка, она поняла, какие они забавные, и захихикала. — Все в полном порядке!
— Нам нужно выпить. Боже, это было как… Как не знаю что!
— Ты такой умница, дорогой мой! Он пристально вглядывался ей в лицо.
— Мне все это очень не понравилось, старушка. Черт возьми, тебя как заколдовали!
Вот так — при ясном свете, солнце, ветерке, в виду холмов, в известный день в известном месте.
— Как ты сказал?
— В какой-то момент я чертовски испугался.
— Ты сказал «заколдовали».
Все встало на свои места. Она преисполнилась силы.
— Ты говорил об охранниках вокруг школы, о том, что все записывается на пленку. Но мы находимся в особом времени. Они приходят, ты их видишь. А они не то чтобы не могут видеть нас. Просто не видят. Знаешь, когда я была маленькой… Это клубок разматывается, распутывается, падает и катится по полу. Ты должен стать простым. Вот в чем дело.
— Можно было и раньше догадаться, что у тебя не все дома. Не уверен, что нам стоит продолжать. Некоторые вещи я просто не…
— Мы продолжим. Вот увидишь.
— Нет, если я откажусь. Командую я.
— Конечно, дорогой.
— Я пойду настолько далеко, насколько… возможно. Как только мы дойдем до невозможного, мы остановимся. Понимаешь?
Софи одарила его особенно ослепительной улыбкой, за что Джерри слегка покровительственно поцеловал ее. Потом взял ее за руку, и они молча пошли вдоль изгороди. Влюбленные на прогулке.
В «Медном чайнике» было пусто, если не считать мебели — подделка под восемнадцатый век — и фальшивой конской сбруи. Здесь они сидели под безразличным взглядом девушки с внешностью кретинки, и ждали Фидо. Он влетел, запыхавшись. Джерри, подыгрывая, метал искры ревности: сперва он явно забавлялся, но потом Софи увидела, что это уже больше чем игра. Фидо вскоре начал потявкивать. Он принес фотографии. Одна изображала его на пьедестале, во время награждения. Софи, к своему удивлению, увидела, что он был не победителем, а только третьим. Поощряемый ее пристальным интересом к своим занятиям, он достал из нагрудного кармана пачку фотографий и разложил их перед ней. Вот Фидо, гора мышц и жил, поднимает штангу. Вот Фидо лезет на скалу и висит, ухмыляясь, над чудовищной пропастью. Вот Фидо прыгает с трамплина, пойманный объективом в полете, вверх тормашками. Когда Софи провокационно заметила, что несколько сомневается в целесообразности всей этой деятельности, Фидо ее просто не понял. Она хочет сказать, что это опасно? Девушке позволительно так думать…
Софи подхватила намек:
— Да, это должно быть ужасно опасно! Фидо погрузился в воспоминания.
— Однажды я сорвался со скалы…
Со своего места, где о нем все забыли, Джерри подал ядовитую реплику:
— Не тогда ли ты ударился головой?
Фидо ответил полным каталогом своих увечий. Софи перебила его, стараясь подавить смех:
— Нет, это нечестно! Почему бы и нам не…
— И ты туда же! Боже мой! — во весь голос захохотал Джерри.
Но Фидо уже перечислял те виды спорта, в которых, по его мнению, женское участие допустимо.
— И крокет, — добавил Джерри. — Не забудь крокет.
Фидо сказал, что не забудет, и, расширив зрачки, бросил на Софи взгляд победителя. После чая он проводил их до автобуса, на котором они могли вернуться к машине, и настойчиво приглашал их приезжать еще; фальшиво в его приглашении прозвучало только то, что адресовано оно было исключительно Джерри.
Софи на прощание поцеловала Фидо, так что он снова залаял, и окутала его своим ароматом. Когда они наконец оказались в машине, Джерри посмотрел на нее со смесью ярости и восхищения:
— Ну ты ему только ширинку не расстегнула! Господи!
— Он может оказаться полезным. Возможно, даже присоединится к нам.
— Не будь наивной, лапочка. Ты хоть и роковая женщина, но творить чудеса не можешь.
— Почему не могу?
— Мнишь себя исторической личностью?
— Не знаю я никакой истории.
Джерри яростно нажал на газ.
— И не надо. Инстинкт шлюхи.
После этого он замолчал, и Софи обдумывала его точку зрения — как она поняла, типично мужскую. Вот он какой, Джерри — совершенно спокойно предлагал ей зарабатывать на жизнь для обоих, обслуживая мужчин, и предлагал вполне серьезно, она была уверена, — и в то же время завелся от ее флирта с этим нелепым Фидо. Размышляя над этим, она решила: дело в том, что мужчины все воспринимают глазами. Потенциальные клиенты были безликими. С Фидо Джерри был знаком.
Два дня спустя они получили от Фидо письмо, в котором он повторял свое приглашение. Джерри требовал оставить его без внимания, если они еще не совсем свихнулись. Софи, сказав, что надо подумать, увидела, что Джерри принял ее ответ за нежелание что-либо предпринимать. Он погладил ее, наелся своих таблеток и отправился с Биллом обделывать делишки. Софи позвонила Фидо из автомата и сказала, что им с Джерри, вероятно, не следует приезжать. После настойчивых расспросов Фидо она призналась, что ей показалось — они остались недовольны друг другом, а Джерри был… не то чтобы необщительный, просто задумчивый. У нее нет никакого желания разрушать старую дружбу. Нет! Со своей стороны она бы ничего лучшего и не желала. В принципе…
Она отказалась пояснять это «в принципе». Но затем через мили провода до нее донесся лай Фидо — ему в голову пришла блестящая идея. Он приглашал ее встретиться в Южном Лондоне, где она сможет полюбоваться, как он поднимает штангу, а потом они обсудят положение.
Соревнования по тяжелой атлетике, где Фидо победил в своей категории, показались Софи настолько смешными, что это почти компенсировало пропитавший там все тяжелый запах. После окончания Фидо, учащенно дыша, поведал ей, что находит ее исключительно желанной. Она ждала, что будет дальше, и получила приглашение в школу на родительский день. Софи, ожидавшей недвусмысленного предложения, это показалось не менее комичным,
