— Джордж? Он повсюду меня сопровождает.
— Но только не в этот дом. Попросите его подождать в машине, — сказал я, указывая на второй за сегодняшний день длинный «линкольн», припаркованный у тротуара.
Распахнув дверь, я пропустил Макларена, но преградил путь амбалу. Да, открывать дверь не следовало, это была ошибка, но я действительно считал, что верзила отправился в лимузин.
Вместо этого он схватил меня мясистой лапой за плечо и начал прокладывать путь в дом. Я вновь встал на его пути, и он двинул меня справа в скулу, отбросив на косяк двери.
Однако, как и все здоровые ребята, он решил, что одного удара будет достаточно, и ослабил бдительность. Перенеся всю тяжесть тела на правую ногу, я врезал ему слева в солнечное сплетение. Удар заставил его пошатнуться. Не давая ему времени прийти в себя, я ударил, но уже справа в то же место, которое, судя по его глазам, оказалось его слабой точкой. Второй удар заставил его колени подогнуться, а третий — опять слева, сложил парня пополам. Схватившись обеими руками за брюхо, он издал слабый стон.
— Перестаньте! — бросил Макларен, хлопнув в ладоши. — Джордж, отправляйся в машину, — с отвращением произнес он. — Если я через час не появлюсь, подойди к дверям.
Джордж, выдавив стон, заковылял вниз по ступеням. Похоже, я несколько травмировал его самолюбие.
— Неужели это было так необходимо? — спросил Макларен, пока я закрывал входную дверь.
— Не люблю, когда считают, что меня позволительно толкать только потому, что я на каких-то шесть дюймов ниже ростом. Скажите вашему Джорджу, что ему следует поработать над защитой от левого хука.
Задержавшись в дверях кабинета, я выполнил светские обязанности, представив их друг другу:
— Мистер Ян Макларен, мистер Ниро Вульф.
Вульф поднял глаза, но смотрел он не на посетителя, а на меня.
— Что с вами случилось? — бросил он.
Я сообразил, что Джордж в скоротечном бою тоже сумел набрать несколько очков. Я поднес пальцы к скуле и скривился. Щека опухла, а на пальцах остались следы крови.
— Ммм… водитель мистера Макларена и я немного подискутировали о том, кто должен присутствовать на встрече. Я сумел его убедить.
Макларен разместился в кресле из красной кожи, а Вульф, фыркнув, спросил:
— Правильно ли будет предположить, что шофер мистера Макларена остался на улице?
— В машине, — ответил я, прикладывая носовой платок к скуле.
Я уселся на свое место, а Вульф наконец обратил свое внимание на посетителя. Газетный магнат, обращенный ко мне профилем, казалось, состоял из одних углов. Длинный прямой нос, острый подбородок, щеки, изборожденные глубокими морщинами, плоская голова с темной, чуть посеребренной сединой шевелюрой. Надо сказать, что все эти части были довольно ловко подогнаны одна к другой, и я был вынужден признать, что смотрится он неплохо. Во всяком случае, на людоеда парень не походил. Серый костюм, может быть, и не такой дорогой, как у Дина, сидел на нем совсем не плохо. Закинув ногу за ногу, он внимательно, но с демократичной улыбкой на лице изучал Вульфа.
— А этот тоже будет здесь торчать? — спросил гость, кивнув в мою сторону.
— Мистер Гудвин присутствует на всех дискуссиях, происходящих в этом помещении, — сказал Вульф. — Все, что вы говорите мне, вы можете сказать и ему. Если вы считаете, что ваша информация слишком конфиденциальна для его ушей, то меня она тоже не интересует.
Макларен обежал взглядом помещение и спокойно спросил:
— Где у вас тут «жучки»?
— Их здесь нет, сэр, — ответил Вульф. — Даю вам слово чести. В этом доме нет ни единого магнитофона, правда, мистер Гудвин ведет стенографическую запись. Если вы возражаете, то он не будет делать записей, хотя это не имеет никакого значения, поскольку мистер Гудвин способен по памяти дословно воспроизвести многочасовую беседу.
Макларен, бросив на меня короткий, проницательный взгляд, сосредоточил все свое внимание на Вульфе.
— Хорошо, — начал он. — Что касается письма опубликованного в «Таймс», то я могу за него привлечь вас к судебной ответственности.
— Это не принесет вам никакой пользы. Там нет ни одного слова, дающего основание для судебного преследования. И вам это прекрасно известно.
— Не уверен, — произнес Макларен с обезоруживающий улыбкой. — Но так или иначе пришел я не для юридических дискуссий. Я хочу знать, что вы затеяли.
— Я хотел задать вам точно такой вопрос, — пропыхтел Вульф.
— Полагаю, что это совершенно очевидно. Вы читаете газеты и смотрите телевизор. Кроме того, вы сами говорили об этом в вашем объявлении. Я хочу получить «Нью-Йорк газетт». Здесь нет никакой тайны.
— И насколько вам удалось приблизиться к достижению цели?
— Я не намерен в данный момент обсуждать этот вопрос, — ответил Макларен с холодной ухмылкой. — Хотя опыт подсказывает, что я обычно добиваюсь того, чего желаю. Не стоит делать ставки против меня.
— Не буду, конечно, — сказал Вульф. — В случае успеха, который, по-моему, пока нельзя гарантировать, как вы планируете изменить лицо газеты?
— Я не обязан отвечать, но отвечу: «Газетт» останется точно такой, как сейчас.
— Вздор! — бросил Вульф.
Я ожидал со стороны Макларена взрыва, но вместо этого он одарил Вульфа улыбкой.
— По правде говоря, я вижу одно изменение, — произнес он, поглаживая подбородок. — Меня осенило только что. Почему бы вам не стать постоянным обозревателем «Газетт» — три материала в неделю… Как?
— Еще одна порция вздора!
— Вовсе нет, — сказал Макларен. — Вы можете писать о чем угодно, все что пожелаете. Естественно, ваши статьи будут распространяться через агентства по всей стране. Здесь, в Нью-Йорке, мы начнем раскручивать вас как сумасшедшие, — продолжал он, поведя рукой. — Реклама на ТВ, по радио, щиты на улицах: «Ниро Вульф — только в «Нью- Йорк газетт»!». Ежедневно вас будут читать миллионы. И..
— Достаточно, — выпалил Вульф, поднимая ладонь. — Вам не видать моего имени в своих платежных ведомостях, сэр. Кстати, если бы я стал писать, то посвятил бы свою первую статью вашему разоблачению, сэр, и демонстрации того, что представляют собой ваши газеты.
— Но это же прекрасно! — радостно воскликнул Макларен. Ход беседы занимал меня все сильнее. — Какая реклама для меня, — продолжил шотландец. — Для вас. Для «Газетт». Называйте сумму вашего жалованья.
Вульф горделиво приподнялся в кресле и произнес:
— Сэр, достаточно. Прекратим эту комедию. Мы попусту отнимаем время друг у друга.
— Но почему вам так не нравятся мои газеты? — спросил Макларен, наклоняясь вперед
