свободного рынка.
– Элиз, что ты задумала? – спросила с недоверием Бренда. Ей начинала нравиться эта затея, хотя она и не совсем понимала, что к чему.
– Я в любом случае приму твое предложение, Бренда, даже если ты дашь мне доллар.
– Один доллар! Батюшки святы! Считай, что он у тебя в кармане, Элиз. – Бренда громко засмеялась. – Но по закону ли это?
– Абсолютно. У меня есть документ за подписью Билла, подтверждающий законность сделки. Я консультировалась с моими адвокатами. В нем сказано: «Согласен на получение любой суммы, включая расходы по продаже». Я подсчитала, что в результате он еще останется должен мне пару тысяч долларов, так как мне нужно будет включить сюда расходы по упаковке и отгрузке вещей их новому владельцу. – И тут, впервые за все утро, Элиз улыбнулась. – Я просто вышлю ему счет.
– Элиз! – изумилась Анни. – Ты этого не сделаешь!
– Посмотрим! – ответила Элиз. – Помяни мое слово! Вот увидишь! Ты свидетель, Анни. Бренде теперь не отвертеться. – Повернувшись к Бренде, она сказала: – Есть только одно условие: весь свой доход ты должна вложить в собственное дело.
– Что? Стать толстой и процветающей владелицей модной лавки? – ухмыльнулась Бренда.
– Найди небольшую компанию, которой нужен капитал, скупи ее акции и помогай управлять ею, – сказала Элиз.
У Бренды загорелись глаза.
– Такую, как «Парадиз-Лоэст»?
Элиз откинулась назад и улыбнулась.
– Бренда, ты очень проницательная бизнесменша. Да, компания «Парадиз-Лоэст» подойдет тебе как нельзя лучше.
Бренда засмеялась и сказала:
– Решено. – Она крепко обняла Элиз, потом они пожали друг другу руки.
– Я попрошу Дуарто позвонить тебе и договориться о вывозе вещей. Он знает, что со всем этим делать. Многие нувориши будут согласны отвалить за них порядочную сумму.
Бренда вдруг почувствовала, что напряжение отпускает ее.
– У-ух, – выдохнула она, осев в кресле. – У меня чуть не случился удар из-за всего этого. Но у нас все равно остается нерешенная проблема. Мы прекрасно поимели Билла, ты, Элиз, спасла меня от разорения, но Джил-то остался целым и невредимым. Какая же у него цель, если не «Митцуи»?
Все трое переглянулись. Анни вспомнила свою встречу с Джилом и то, как он ее выпроводил. «Его нужно наказать».
– Бренда, – проговорила Элиз, – я слышала, вы с Дуарто делаете ремонт в новой квартире четы Гриффин. Неплохо было бы, если бы ты вошла туда вместе с Дуарто и опять попыталась что-нибудь пронюхать. Может быть, на сей раз тебе повезет.
– Вообще-то у Дуарто я занимаюсь бухгалтерией, всякими там бумажками и счетами, словом, разгребаю авгиевы конюшни его писанины. Но сам Дуарто ходит туда почти каждый день. И Мэри постоянно держит с ним связь по телефону. – Она сделала паузу. – Он такая душка, этот Дуарто, что мне не хотелось бы подставлять его под удар. Но я попрошу его. – Повернувшись к Анни, Бренда добавила: – К черту этого Стюарта Свонна. Теперь он может подтереть себе одно место своей секретной информацией. Анни, не ходи к нему на свидание, парень – законченный неудачник.
– Не беспокойся, не пойду. Скажи только, как мне отшить его.
– Он продолжает надоедать тебе? – спросила Элиз.
– Да, он постоянно названивает мне.
– У Анни есть дружок, у Анни есть дружок, – пропела Бренда. От чувства облегчения у нее шла кругом голова. Она вдруг приобрела способность радоваться благодаря Элиз и Анни. Какие замечательные друзья! Вдруг она что-то вспомнила и замолчала. – Если продолжать эту тему, то угадайте, у кого еще есть дружок? – спросила она, а потом рассказала им, кого видела в лифте.
– Когда кот в отлучке… – начала Элиз.
– Мышь уподобляется кошке, – закончила за нее Бренда. – Против природы не попрешь, и это замечательно, не правда ли?
– Запомни, Дуарто, ты стоишь на стреме, пока я проверяю содержимое их ящиков, – сказала Бренда Дуарто в лифте по пути к особняку Мэри и Джила, находящемуся на крыше небоскреба. Сегодня Бренда выполняла определенную миссию.
– Что такое «штрема», дорогая? Я думал, что должен следить за тем, чтобы никто не появился.
– Это одно и то же, Дуарто. Тебе нужно было расти в Нью-Йорке пятидесятых годов, чтобы знать это. – Бренда вздохнула и продолжила свой урок. Она знала, что, даже если Дуарто закатывал глаза небесам, он все равно наслаждался рассказами о ее детстве. – Когда я была ребенком, – сказала она, – кто-нибудь из учеников всегда стоял «на стреме», когда эта старая ведьма учителка отлучалась из класса. Мы делали это для того, чтобы она не услышала, как мы шумим и беснуемся. Это как раз то, что ты должен делать сегодня. Ты постоишь для меня «на стреме», пока я буду копаться в ящиках Джила и Мэри. Понял?
