разговаривать, как она сказала, что забыла вынуть белье из сушилки и боится, что его потом не разгладишь.
— Новая отговорка! — решительно сказала Трейси.
Они оба помолчали, чтобы дать кошмару происшедшего развеяться в воздухе. Затем Трейси, как всегда, повеселела. Джон был уверен, что оптимизм у нее в генах.
— Забудь о ней! Я уверена, что она крашеная. Зачем тебе второй сорт?
Джон попытался улыбнуться, и Трейси засияла в ответ.
— А что насчет субботнего вечера? Ну ты знаешь, насчет свидания с девушкой, с которой ты вместе работаешь? Как там ее?
— Сэм, Саманта, — напомнил ей Джон.
На минуту он задумался, почему он всегда помнил имена, прозвища и даже фамилии всех ее подруг и возлюбленных, а она… Джон вздохнул.
— На самом деле с этим вышло еще хуже, — признался он.
— Что же может быть хуже, чем одиннадцатиминутное свидание?
— Ну, во-первых, я ожидал ее на улице. Во-вторых, шел дождь. И наконец, в-третьих, она так и не пришла.
Трейси от удивления открыла рот. И тут же притворилась, что сделала это нарочно.
— Она действительно наколола тебя? А может быть, она просто опоздала? В смысле, ты достаточно долго ее ждал?
— Два часа.
— Джон! Ты стоял под дождем два часа?!
— Да. Но меня не это так убивает, а то, что я увижу ее завтра на работе.
— Ох! — Трейси поежилась, представив предстоявшее ему унижение, но тут же попыталась овладеть собой. — По крайней мере скажи, что она позвонила и оставила сообщение с какой-нибудь правдоподобной ложью, — взмолилась она.
— Ничего подобного. Ничего не было ни дома, ни на работе, ни по электронной почте. А я оставлял для нее сообщения всюду.
Трейси скорчила гримаску. Джон покраснел, снова смутившись.
— Лучше бы ты этого не делал, — сказала Трейси.
Джон начал оправдываться.
— А что, по-твоему, я должен был делать?
Трейси прищурилась.
— Все это напоминает мне строчку из Дороти Паркер: «Заткнись! — объяснил он» [11].
— Но как еще она могла узнать, что я ее жду?
— Как будто ей это было нужно! Ты что, был еще недостаточно унижен?
Теперь он ее просто раздражал. И Джон заметил в ее глазах что-то очень похожее на жалость.
— Ладно, но что еще я мог сделать?
Прежде чем Трейси успела ответить, у их столика появилась Молли, очевидно, привлеченная подслушанными обрывками разговора.
— Может, найти девушку, которой ты нравишься? Кого-нибудь постарше? — предложила Молли, строя ему глазки.
Трейси даже не взглянула на нее, но Джон сделал слабую попытку улыбнуться.
— Ладно, я вижу, это глупая мысль. Но я же не училась в колледже. — Молли собрала пустые тарелки и уплыла в кухню.
Трейси вздохнула:
— Да, Джон, ты действительно выиграл. Твои выходные хуже моих. По-моему, это уже восемьдесят третья победа. Новый мировой рекорд.
Она вытащила из сумочки свой неизменный блокнотик, нарисовала на листочке синий бантик и приклеила на рубашку Джона.
— Отлично. Победитель среди неудачников.
На мгновение Трейси замерла, задумчиво глядя на него.
— Знаешь, дело не только в тебе. Женщин привлекают трудности. Им нужны мужчины, которых трудно завоевать. Знаешь, в пятницу приехала моя подруга Лаура…
— Лаура? Она наконец приехала? Неужели мне действительно удастся познакомиться с ней? — Джон много лет слушал рассказы о Лауре.
— Конечно. Но я хотела сказать не об этом. Она приехала ко мне, потому что порвала с Питером. Она сходила по нему с ума, но знаешь, как Лаура его называла? Дэче.
— И что это значит?
— Дикое членоподобное. Мне кажется, женщины предпочитают эгоистов до тех пор, пока не бросят их.
— Это несправедливо. Я так стараюсь.
— Быть эгоистом?
— Нет, наоборот.
— Я знаю. Это была шутка. Но послушай, может быть, причина как раз в этом. Ты слишком стараешься, и ты слишком хороший.
— Разве можно быть слишком хорошим?
— Джон, ты слишком хороший. Ты слишком внимательный и заботливый. Посуди сам: сегодня ты навестил маму и всех злых мачех. Ты слишком добрый.
— Все это нелепо, — сказал Джон.
— Я знаю, что для тебя это звучит бессмысленно, — согласилась Трейси. — Для женщин это тоже звучит бессмысленно. И я не понимаю, почему нам нравится страдать. Но я знаю, что мы ненавидим скуку. Возьми, к примеру, Фила. Он меня просто завораживает. Он делает мою жизнь такой интересной.
— Господи, он же всего-навсего играет на гитаре, — не выдержал Джон. — Он глуп как пробка. Самовлюбленный. Эгоистичный. И ты называешь его интересным? — спросил он и немедленно понял, что зашел слишком далеко и задел ее чувства.
Но Трейси только улыбнулась.
— Ты что-то имеешь против парней, которые играют на четырехструнных инструментах?
Джон попытался успокоиться.
— Совсем нет. Только против него. Он тебя не стоит.
— Но он такой милый. И не забывай о сексе, — покраснела Трейси.
Джон отвел глаза. Он был наказан за то, что зашел слишком далеко. Существовали такие вещи, о которых он не хотел бы знать. Джон вздохнул.
— Я бы все отдал, чтобы укладывать в постель девочек, как парни вроде Фила. Если бы я только мог научиться быть тупым. Или притвориться эгоистичным. — Он помолчал. — Слушай, Трейси, у меня появилась идея.
— У тебя всегда появляются идеи, — сказала она, собираясь уходить. — Именно поэтому ты сверхгалактический алхимик космологических исследований и системных концепций всего мира — или кто ты там есть в электронном мире.
— Нет. Это идея совсем другого рода, — сказал Джон, удерживая ее на месте. Она не должна так уйти. — У меня появилась идея, как наладить мою жизнь.
— Отлично. Может, мы обсудим это в следующий раз? Мне нужно зайти в супермаркет.
— Зачем? Порвались колготки? — Трейси не заходила в супермаркет годами.
— Нет. Нужна сода. И мука.
— Ты проводишь исследование? Или это для волос?
