В данный момент, однако, судья Снид внимал ответам бабушки. Глядя на свекровь, Джада едва сдерживала смех. Крескин и тут постарался, основательно подготовив свидетельницу к исполнению отведенной ей роли. Старшая Джексон выглядела по меньшей мере столпом семьи – в ярко-синем костюме с голубой блузой и даже при шляпе с кокетливой вуалькой. До сих пор Джада ни разу не видела свекровь аккуратно причесанной, не говоря уж о шляпе. Ради столь грандиозного события неряха изобразила из себя певицу церковного хора!
Кто бы мог сейчас поверить, что когда-то эта женщина не вспоминала о сыне сутками, что она вечер за вечером развлекалась с кавалерами в станционном баре, бросая ребенка на произвол судьбы. С шести лет Клинтон вынужден был сам разогревать себе ужин и укладываться в постель в одиночестве. И что же? Теперь это опустившееся создание пытается доказать, что Джада – плохая мать! О какой морали может идти речь? Куда катится этот мир? Джада готова была вскочить на ноги и во всеуслышание объявить судье, приставу, стенографистке, всем сидящим в зале, что их обманывают самым наглым образом.
– Расскажите суду о своих впечатлениях от визитов, – сказал Крескин.
– Что ж тут говорить? Мой сын и кормил деток, и купал, и спать укладывал. Мамаша-то их до самого темна дома не появлялась. А как придет заморенная такая, лютая, и все хвасталась про работу в банке. Бывало, ребятишек и огреет чем…
Упираясь ладонями в стол, Джада медленно выпрямилась, но Майкл удержал ее на месте, а Энджи наклонилась к ней и зашептала на ухо:
– Не волнуйся. Мы докажем ее несостоятельность как свидетеля. Уличим во лжи, и ее показания будут отозваны. Не волнуйся.
Только благодаря этому обещанию Джаде удалось спокойно выслушать еще несколько столь же лживых ответов. Затем Крескин поинтересовался состоянием детей в ту ночь, когда Клинтон увез их из дому.
– О-о-о! – всхлипнула свидетельница. – Жальче не бывает!
– Уточните. Вам было их жалко, потому что они скучали по маме?
– Нет, жальче не бывает, чем ихнее состо… состояние. Внучка старшенькая гребешок, наверное, не видала цельную неделю. Грязные были – ужасть. Одежа грязная, сами чумазые… Клинтон их в три часа ночи привез, потому что она… – миссис Джексон взглянула на невестку, —…еще не вернулась от этих… наркоманов с ихней улицы.
Энджи поднялась из-за стола:
– Протестую, ваша честь!
Джада опустила голову, чтобы скрыть от всех, какую боль причиняет ей эта бессовестная ложь.
– Протест отклонен. Продолжайте, – сказал судья. Глаза миссис Джексон внезапно налились слезами, и она извлекла из сумочки носовой платок. Белоснежный и наглаженный. Уж кто-кто, а Джада точно знала, что у свекрови и белье-то нижнее подобной чистотой никогда не отличалось, а тут на тебе – платок!
– Внучки мои были уставшие, чумазые, аж синие с голодухи-то. А она…
– Кто – она? – уточнил Крескин.
– Джада Джексон. Она даже не позвонила, чтоб узнать, где ее ребятишки. Мыслимое ли дело? У меня дома есть телефонный ответчик, там все записано. Она не звонила.
«Вранье!– написала Джада в блокноте Энджи. – Я звонила всю ночь. Они не брали трубку».
– Не волнуйся, – повторила Энджи шепотом. – На перекрестном допросе она у нас попляшет. Мы кое-что припасли.
Энджи вышла из-за стола и одернула пиджак. Перекрестные допросы она проводила всего пару раз, а потому нервничала, но постаралась сразу взять доверительный тон. Агрессия по отношению к столь милой пожилой леди могла только навредить.
– Миссис Джексон, я понимаю, как вам сейчас тяжело, но мне необходимо задать вам еще несколько вопросов, – начала Энджи. – Если я правильно поняла, вы сказали, что, когда мистер Джексон появился ночью в вашем доме, дети были в плачевном состоянии?
– О да, да! – Свекровь Джады с энтузиазмом закивала. – Такие были чумазые, такие чумазые, особливо малютка.
– И одежда на них тоже была грязной? Еще один кивок.
– Но разве вы не свидетельствовали здесь и сейчас, что ваш сын полностью взял на себя уход за детьми? Если вы сказали правду, то дети никак не могли и не должны были быть грязными и голодными. Разве что ваш сын на самом деле совсем не занимался детьми. Итак – где же истина? Крескин вскочил со стула:
– Протест, ваша честь! Мисс Ромаззано давит на свидетельницу!
– Протест отклонен, но я делаю вам замечание, советник, – бросил Снид Энджи.
– Если дети были голодными и грязными, почему ваш сын не накормил их и не вымыл? – продолжала Энджи.
– Так он… это… занят был. Работу присматривал. Может, потому все для них сделать и не успевал.
– Понятно. И как давно Клинтон Джексон искал работу?
– Давно. Очень давно присматривал.
– А как долго он оставался безработным?
