В темных тучах появилось темное пятно — точно одна туча рождала другую, более оформленную, с четкими краями, и эта туча, оторвавшись от остальных, стремительно понеслась вперед, разрастаясь и отделяя от себя рукава и завихрения. Ансард поднял голову: стая ворон заслонила небо — точно все вороны Солера и Ретры собрались вместе. Хлопанье крыльев перекрыло гул многочисленного войска, выстроившегося на равнине, а крики заставили многих заткнуть уши. Они летели над равниной, растянувшись цепью, — черное небесное воинство, более неуязвимое, чем любое воинство земное. Какой- то лучник положил стрелу на тетину и нацелил ее в небо, но тетива отсырела — стрела, пролетев несколько шагов, упала в грязь.
— Дурной знак, — произнес Ансард. Священник скорее увидел, как шевельнулись его губы, нежели в действительности расслышал слова.
— Да! — прокричал он. — Но для кого?
Стая пронеслась над равниной и исчезла за белыми башнями Ретры — редкий арьергард, взмахивая крыльями и отчаянно крича, поспешил за остальным крылатым воинством.
Ансард кинул взгляд на войско Ретры: люди стояли молча, не двигаясь ни на шаг, но в этой неподвижности ощущалась угроза.
— Ваше сиятельство, — раздалось за спиной у Ансарда.
— Да? — раздраженно произнес Ансард.
Он не обернулся, но в этом не было нужды — он узнал коннетабля по голосу.
Его собственное войско горланило, гудело и волновалось, но тоже не сдвинулось с места. Ни на шаг.
— Эти птицы. Они говорят, это не к добру. Им страшно.
Ноздри у Ансарда побелели.
— Очень-то надо было обременять себя этой швалью, которая выбывает из строя в самый нужный момент! Сброд, падаль… После победы повесить каждого десятого ублюдка… Мою дружину вперед! Пусть покажут этим мерзавцам, что такое воинский дух!
Коннетабль развернул лошадь и коротким галопом поскакал по полю, поднимая столбы водяной пыли.
Дождь припустил еще сильнее, ветвистые молнии били в землю между двумя армиями, выстроившимися на продуваемой всеми ветрами равнине.
Конники двинулись в наступление — при этом они отчаянно вопили, их крики были слышны даже сквозь раскаты низкого грома. Должно быть, они подбадривали себя таким образом — молчание противника пугало их. Люди Эрмольда продолжали стоять, не двигаясь ни на шаг.
— Почему они не выступают? — пробормотал Ансард.
— Глядите, — примас вновь задрал голову, в голосе его слышался суеверный страх.
Гроза как-то незаметно сошла на нет, тучи разошлись, и над равниной, на которой лицом к лицу стояли две армии, впервые за несколько месяцев засияло солнце. Его лучи отражались на золоченых щитах и железных панцирях, расцвечивали знамена и привязанные к пикам значки алым, зеленым и пурпурным и заставляли нестерпимо сверкать драгоценные камни на доспехах и медные бляшки на конской сбруе.
— Солнце, — тихо сказал ординарец. — Как я давно его не видел!
— Да, но оно светит нам в глаза, — сквозь зубы отоспался Ансард, — в глаза! А этим мерзавцам — в спину!
Конники вновь завопили, громко и пронзительно, наклонили копья и пошли в атаку.
И тут молчаливая цепь мерсийских арбалетчиков сделала свой первый шаг вперед и одновременно отпустила тетивы. Стрелы падали густо, точно снег, но снег смертоносный — дружина Ансарда, отборные рыцари на отборных конях, оказалась зажата в клещи собственной армии и не могла продвинуться ни на шаг.
Ансард в раздражении натянул поводья, и жеребец мед ним заплясал, присев на круп.
— Проклятье, — пробормотал он, — из чего они вьют свои тетивы…
Стрелы пробивали стальные доспехи, и вскоре от великолепного отряда осталось лишь несколько всадников, отчаянно пытавшихся выбраться из ловушки…
— Отступление, — Ансард обернулся к ординарцу — трубите отступление…
С холма было видно, как рыцари беспорядочно отступают, не дождавшись сигнала, топча лошадьми пешее войско — те спотыкались и падали между ними, не будучи более в состоянии подняться. А мерсийцы все продолжали стрелять в самую гущу толпы, и ни один выстрел не пропадал даром, поскольку стрелы вонзались и падали или среди напирающих рыцарей, или же среди тех, кто спотыкался там и падал в самом плачевном состоянии.
Вдруг со стороны вражеского войска раздался далекий звук рога.
— Они отходят? — удивленно спросил примас.
— Вряд ли, — сквозь зубы ответил Ансард.
Тем временем сплошной строй мерсийских арбалетчиков распался, образуя два крыла, и туда, в пространство меж ними, ринулись конники, за которыми хлынула многочисленная пехота.
Ординарец на взмыленном коне подскакал к Ансарду. Он задыхался.
— Сударь! — сказал он. — Мы отступаем! Солерцы отступают. Коннетабль ранен в голову, а…
Ансард поглядел в небо — во взгляде его была тоска и какая-то странная угроза.
— Будь прокляты ваши знамения! — обернулся он к священнику.
Он пришпорил коня, выхватил меч и помчался по равнине, к белым стенам Ретры, навстречу беспорядочной схватке.
— Вперед! — кричал он на скаку. — Во имя Двоих, вперед!
— Выпьете еще, господа? — Эрмольд кивнул виночерпию, и тот вновь наполнил тяжелые кубки. — Ибо нам есть что праздновать.
«Это и есть походная обстановка?» — думал Леон, с любопытством оглядываясь. Эрмольд со своими капитанами восседал за обильной трапезой; на траву под тентом были брошены ковры — не слишком роскошные мерсийские ковры, потому что Эрмольд был все-таки регент, а не государь, но все вместе производило впечатление. Заходящее солнце теплым багрянцем расцвечивало флажки на палатках, лошади у коновязи храпели и фыркали, а вдали шумело раскинувшееся на привале многочисленное войско Эрмольда.
— А я полагал, вы постараетесь закрепить победу, — заметил Берг.
— Зачем? — удивился Эрмольд. — Остатки Ансардова войска отступают, если вода не спадет, мы зажмем их у реки, ну а если они переправятся — что ж, их счастье. А пока что мы можем позволить себе кратковременную передышку. Войско Ансарда вымотано многодневным переходом, а я веду свежих людей. Мы войдем в Солер на плечах у Ансарда. Хотелось бы услышать ваше мнение об утренней битве. Надеюсь, у вас в Терре умеют ценить военное искусство.
Леон отчаянно попытался сосредоточиться — в голове звенело так, что он едва различал слова Эрмольда. Пожалуй, третий кубок был явно лишним.
— Я почему-то представлял себе, — сказал он наконец, стараясь выговаривать слова как можно отчетливей, — сражение совсем по-другому… красочнее, что ли… организованнее. А это был какой-то хаос.
— Почему — хаос? — удивился Эрмольд. — Точный расчет, во всяком случае с нашей стороны. Ансард попался в самую распространенную ловушку, вот и все. Нужно сказать, что он сделал все ошибки, которые только можно было сделать, — я же говорил, он слишком нетерпелив. Дружина у него, и верно, неплоха, но тут главное — численность и скорость, численность и скорость. И вооружение, разумеется… Эти новые тетивы… Ансарду следовало бы получше вас использовать, уж извините, господа… А он решил, что ему нужно большое чудо — маленькие чудеса его не устраивали… В результате он повел на Ретру в основном необученный сброд, который спасовал в самый критический момент. Да вы угощайтесь.
Леон попробовал отхватить ножом кусок от бараньего бока, но промахнулся.
— Если вы так будете орудовать мечом в битве… — неодобрительно заметил красномордый капитан, сидевший по левую руку от Леона.
«Сколько еще ждать, пока они изобретут вилки?» — раздраженно подумал Леон, вытирая руки о полотняную скатерть.
