сиды принимают на себя функции культурных героев.
В «Сватовстве к Этайн» (II) описывается упряжь и ярмо, которыми пользовались сиды. До них люди просто закрепляли систему пут узлом на голове животного. Это позволило ездить в упряжке. Первые короли Меровингской династии совершали торжественный выезд на телеге, запряженной быками, отчасти и для демонстрации особой искусности – это были редкие выезды с ярмом.
Сиды владели искусством ирригационных работ, умели строить плотины и дамбы. Особое значение придается удивительной искусности сидов в работе с металлом. В «Разрушении Дома Да Дерга» детально описываются золотые, серебряные и медные гребни, пряжки, броши, украшавшие сиду. Король Эохайд у Сида Бри Лейт встречает сиду, умывающуюся из ведерка: «из серебра с четырьмя золотыми птицами по краям, с четырьмя золотыми колокольцами на каждой птице, по краю маленькие самоцветы и звери с предивными ликами». Тонкая чеканка, декорирование драгоценными камнями, видимо, зернь, перегородчатая эмаль, наплавление разнородных металлов – все это потрясало людей и заставляло их отправляться за подобными дарами в достаточно рискованные походы. Вообще, фигура кузнеца – одна из основных и странных, сакральных фигур пантеона Племен Богини Дану. Именно кузнец Гоибниу (Гоффаннон в валл. тр.) – хозяин котла Дагда, искусный врач, создатель чудесного напитка, помогшего Племенам победить Фоморов. Мужчины-сиды обучили кельтов кожевенному делу, золочению обуви, военному искусству. Неоднократно сообщалось, что «воевать с сидами все равно, что биться с тенью». Сиды владели не только умением наделять оружие волшебной силой, но и могли обучить человека особым способам боя. Считалось делом чести поступить обучаться военному искусству к сиду или его потомку. Женщины-сиды владели в совершенстве искусством золототкачества, шитьем золотой и серебряной нитью. Именно женщины-сиды обучили людей основам бытовой магии, врачеванию травами и заговорами, именно от них к королям перешла сакральная обязанность и способность лечить тяжелые недуги, в основном, проказу, наложением рук. Таким образом, от функций чисто культурных мы незаметно опять перешли к волшебным умениям сидов. Впрочем, это разделение важно для современного человека, а для раннего Средневековья и то, и другое воспринималось в естественном единстве.
Одним из странных умений сидов было искусство шума. В сказаниях часто появляется странная фигура речи: «Не было видно ничего, кроме шума». Это весьма характерный шум сидов, ставший впоследствии символом фей и эльфов.
Первый из организованных звуков – это звон колокольчиков, бубенцов, которые раздается за плечом смертного. Смех женщин-сид звучит неотличимо от звона металлического колокольчика. В память о своем визите сиды оставляют связку колокольчиков, серебряную ветвь со звенящими золотыми цветами, либо металлическое яблоко-бубенец («Исчезновение Кондлы Прекрасного»). В «Видении Фингена» сида Ротниам является в ореоле звуков, где кроме звона звучит также пение, крики и клекот птиц. Нередко сидов узнавали по звону цепочек, которыми были попарно скованы волшебные птицы.
Здесь, пожалуй, уместнее всего будет перейти к еще одному чудесному искусству сидов: искусству перевоплощения, трансформации, морока и обмана. Дело в том, что излюбленным объектом воплощения сидов были птицы – именно в пернатых превращались они, когда им было необходимо вступить в контакт с человеком, а истинное обличье раскрывать не хотелось. Видимо, как существам пограничным, им вообще изначально не было чуждо переходить из одного обличья в другое без всякой для себя выгоды, просто в силу родства стихий: неоднократно отмечалось, что они свободно чувствовали себя и на водной поверхности, и на небесной тверди. В «Разрушении Дома Да Дерга» есть прозрачный намек на близкородственность сидам разных сущностей:
Сиды, несмотря на свою внешнюю неотразимость и исключительные способности, сами не прочь были породниться с людьми. Сида Маха в «Недуге уладов» выходит замуж за короля и рожает ему двух детей. Матерью Кухулина была Дехтире, особа королевской крови, а отец – по всей видимости сид, один из главных богов Племени Богини Дану, Луг Длинной руки. И лейстерцы и улады целиком вели свою родословную от сидов. Знаменитый Фин вел свою генеалогию от Нуаду Нехт (Белого) из сида Алмайн. Об этом вроде бы лично поведал Святому Патрику Оссиан, сын Фина. Не исключено, что особую драматичность и бурность отношениям между полами (имевшими на заре цивилизации достаточно прямолинейный характер) придало вмешательство сидов. Если брак между людьми, как правило, не представляет интереса для повествования сам по себе, если про него в сказании просто говорится, что «они стали спать вместе», то любовь с сидами всегда сопряжена с драмами, напряжением всех душевных сил, выбором и авантюрой. Такова ситуация в «Недуге уладов». В «Болезни Кухулина», герой, влюбленный в сиду, предает любимую земную женщину, обрекает всех троих на страдания, и в итоге представляет сиде возможность сделать благородный выбор. Не меньшие страсти разгораются в «Сватовстве к Этайн»(Ш) по вине прекрасной женщины и влюбленного в нее сида Мидира[90]. Именно в этом сказании мы видим, что отношения между сидами и людьми были обыденными: оскорбленный король, не опасаясь зловредного трикстерского колдовства, идет войной на сида и до основания срывает его холм. В более поздние времена стало считаться, что нанеся урон волшебному сиду, ты навлекаешь на себя гнев сидов.
Но этот тип взаимоотношений характерен для следующего,
