Там

ограничивают «я». По словам поэта, «волна левкоев» способна его затопить. Ничего удивительного, если представить, что «чувство „я“» настолько деликатно, настолько не имеет точек соприкосновения с эгоизмом, властолюбием или любовью в обычном смысле, что его может сокрушить даже лепесток розы. Оно живет прошлым, да, но создает в собственной ночи. «Синтез».

Молчаливая ночь. Молчаливый дом.
Но я — самая тихая звезда,
я озаряю собственным светом
свою собственную ночь.

Задача оказалась непосильной. Невозможно устроить в современном мире оазис для «чувства „я“». «Надо вернуть понятие „я“ обратно в мир», — писал он. С помощью науки оно отдано бесконечности и бестиям, так сказано в позднем стихотворении «Потерянное „я“». Мы решились перевести это стихотворение обычным способом, дабы передать ритмическое негодование автора.

Потерянное «я» — добыча стратосферы,
ягненок, жертва излучений гамма.
Частицы… поле… бесконечности химеры
на серых парапетах Нотр-Дама.

Проходят дни без ночи и рассвета,
проходит год — ни снега, ни цветов,
и бесконечность наблюдает с парапета,
и ты бежать готов.

Куда. Где обозначены границы
твоих амбиций, выгод и потерь.
Забава бестий бесконечно длится,
чернеет вечности решетчатая дверь.

Взгляд бестий: звезды как распоротое чрево,
смерть в джунглях — истина и творческая страсть,
народы, битвы, мировое древо —
все рушится в распахнутую пасть.

Пространство, время, идеалы
столь дорогие нам —
функциональность бесконечно малых,
и мифы есть обман.

Куда. Зачем. Ни ночи, ни экстаза.
Где эвоэ, где реквием.
Отделаться красивой фразой
ты можешь, но зачем.

Когда-то думали мыслители о боге,
И вездесущий центр определял наклон.
Пастух с ягненком на дороге
единый созерцали сон.

Все вытекали из единой раны
и преломляли хлеб во славу бытия,
и час медлительный и плавный
когда-то окружал потерянное «я»

Приложение. Гротески

Поэт

Задумал я определить себя по какой-нибудь умственной запутанности, чтобы a) не считать b) не говорить c) не ходить. Сидеть где-нибудь в большом кабинете и думать все равно о чем. Не о чем-нибудь, а все равно о чем. Люди и друг с другом и наедине думают о чем- нибудь. Даже плешивый академик, вися на турнике, думает про какую-нибудь туманность. Правда его здорово напугал наш дворник Онуфрий. Подошел к турнику, пока тот висел и как заорет: «Платон твой повесился.» Академик сорвался с турника прямо в дурдом, продолжая повторять фразу дворника. Хорошо, врач попался дельный: «Это же твой Платон повесился. Так сказать, личное горе. А наш Платон как в пивной сидел, так и сидит.» Академик сначала успокоился, а потом зарыдал: «Это личное горе всего человечества! Даже негр-боксер рвет свои цепи в далекой Африке! Ну как жить без Платона? И потом! Платон пил херес, а пиво изобрел некий Абу-Али в 17 веке. Понял, идиот!» И сбежал академик в Африку. Там его, говорят, опять в дурдом посадили. Горе от ума, одним словом. Вот что значит думать о чем-нибудь. И опять таки разговоры, разговорчики в строю, как считает армия. А считать нельзя. Ходить тоже нельзя. Армия отпадает.

* * *

И принялся я ходить на цыпочках, искать работу. Подумал: ходить на цыпочках не значит ходить. Обошел комнату, на обоях висит газета: «Веселый каменоломнец». Наткнулся на стихи:

Академик веселый румяный
И его молодая семья
По полям пронеслись без обмана,
Не украв ни единого камня.