– «Хмельной Нарцисс».
– Могу раздеваться?
– Раздевайтесь. – Она повернулась к картону на мольберте.
– Полностью?
Вера посмотрела на него, оценивая.
– Для начала – до пояса. Начну с вашим торсом возиться.
– Может быть, с другой половины начнем? – сострил Коля, нагло улыбаясь. – Возиться?
– Не говорите пошлости, Мавроди. – Она отвернулась.
Коля, как мог, представил себе отдыхающего Нарцисса и через пару минут разлегся на кровати, подложив под спину подушку.
– Повыше поднимитесь, он на лавочке возлежит, – сказала она не поворачиваясь. Оказывается, за ним наблюдала. – Возьмите вторую подушку. Если хотите, чтобы он на вас был похож, принесите фотокарточку.
– Фото есть в деле у вашего любимого мужа, Веруньчик.
– Опять вы говорите пошлости, Мавроди. – Она взяла в руку линейку. – Я должна померить ключицу и руку. Не нарушайте позу. Я сама.
Она подползла поперек кровати.
– Измерьте заодно еще что-нибудь. – попросил он, скалясь. – Мне будет так приятно.
– Пошляк вы все-таки!
– Вера, вы же знаете, я от вас с ума сошел с первого взгляда.
Она оглянулась на дверь.
– Прекратите, мужа позову.
– Не зовите, Вер. – Он картинно застонал. – Между прочим, у всех великих художников роман с натурщицами. Почему мы должны быть исключением? Маленький романчик! А?
Она не ответила. Надув губы, рассматривала, что-то прикидывая.
– Вам надо на натурные эскизы выезжать, – продолжал он плести интригу. – Я могу на пляже позировать. Или в воде. Поставите треножник прямо в воду. Оригинально! Вами пресса заинтересуется.
Алабышев с желтым конвертом в руках остановился в темном проеме двери. Момент смотрел на шевелящуюся в кровати пару. И с улыбкой шагнул в комнату.
– Это кто на моем месте разлегся? – разразился он «гневным» вопросом.
– Альянс укрепляем! – Коля решил, что ответил остроумно. – Шучу, – на всякий случай добавил он.
– Работаем, – сказала художница.
– Приятная работа, – отметил Коля. – Интересно, сколько за нее платят?
– Десятку в час, а то и больше, – ответил Алабышев.
– Под сотню в день! Неплохо, – подсчитал Коля.
Алабышев бросил папку в угол кровати, прыгнул к ним и улегся рядом.
– Вера, может, и мне раздеться?
– Неплохая идея, – ответила она.
Алабышев задрал было рубашку через голову и неожиданно зло заорал:
– Ну-ка, убирайся отсюда! Иди, иди. Пропахло тут все! Вера!
Вера отползла к мольберту. Коля оторопел и недоуменно забегал глазами с нее на Алабышева.
– Ты чего? – нервно спросил Мавроди. Ему совершенно не хотелось оказаться участником скандала.
– Мальчики, не надо! – всполошилась Вера.
– Пусть отвалит. Разлегся тут на моем месте! – Алабышев выдержал паузу и неожиданно хихикнул, как ни в чем не бывало. – Шучу, Николай, шучу. Ты шутишь, и я шучу. Каждый, как может. Не обижайся. – Он похлопал Колю по плечу. – Успокойся! – повторил, потянувшись за конвертом.
Коля все еще недоумевал.
– Сейчас от радости запрыгаешь, натурщик! Во-первых – вот справка из баптистской церкви. Во-вторых, бумага пришла из госдепа. Пошлина принята, и заявление к рассмотрению принято. Возьми! Копии – для тебя. Теперь, если виза закончится, ты здесь – легально. Ни полиция тебя не тронет, ни иммиграционные службы, пока тебе не ответят.
Коля взял документ.
– Рад?
– Рад.
– Отпразднуем событие? А? Гони за бутылкой! Вер, сваргань закусочку.
Спустя час они чокнулись рюмками в тепленькой компании на углу обширной кровати, приспособив под стол стульчик.
– Вообще тебе грин-карта во как нужна! – вещал Алабышев, разливая водку. – В Америке советскую мореходку – единственное, что и ценят. Зарплаты и страховки на флоте – тебе не приснится какие! Если заболеешь, на всю жизнь обеспечен. Скажи, Вер?
Та кивнула. Она раскраснелась и забралась на матрас с ногами.
– Тебе при коммуняках бы сбежать! – сказала Вера. – Как взяли в первый рейс, так и сиганул бы за борт! Через неделю убежище бы имел.
– Кто ж знал!
– Я попытаюсь пробить тебе временное разрешение на работу, – по-деловому распалился Алабышев. – По религиозной линии это легче. Дополнительные затраты, конечно…
Коля насторожился:
– У меня денег не хватит, жить же надо. Третий месяц тут, а прихода никакого.
– Мы вот как сделаем. Документы ты видел, все безупречно. Протоколы ОК. Я раньше сомневался, сейчас – нет. Ты получишь политическое убежище. Дело времени. А сейчас полностью расплачиваешься за работу. Под расписку, разумеется. Мне выгодно так именно сейчас. Налоги подоспели, шефу я должен. Если вдруг что не так, верну.
Коля посмотрел на Веру.
– Никакого риска. Всем выгодно, – подтвердила та.
Защемило у Коле под ложечкой. Денег в файлхолдере оставалось на донышке. Но момент сложился – не откажешь. «Он, ведь, сука такая, провалить все может!» – тяготела мысль.
– Хорошо, – решился Мавроди в конце концов.
Выпив, Алабышев разомлел и разговорился:
– Чего ты из России деньги не вывез?! Сейчас бы фиктивный брак тебе оформили, и дело в шляпе.
– Сколько такой брак обходится?
– Дорого стало. Тысяч пятнадцать наши «американцы» требуют, а то и больше. С коренными американцами – дешевле, но рискованно.
– Почему?
– На наркоманку можно попасть. В мэрию сходить, расписаться – нехитрое дело. Но грин-карту дадут только после собеседования через несколько месяцев. А наркоманку, получившую деньги, потом ищи- свищи. Не явится на интервью, и все.
В квартиру Коля вернулся поздно. В почтовом ящике скопились конверты на имя некоего Козловского. Видимо, тот раньше здесь проживал и уехал, не предупредив почту.
На одном из писем адресат был обозначен так: «любому, проживающему по указанному адресу». На конверте красовались тряпочный мишка и швейная машинка. «Зарабатывайте с нами!» – предлагала фирма «Приятель мой Мишка». Коля вскрыл конверт, просмотрел текст и хотел было бросить в мусор, но задумался. Сел за стол, стал читать вслух, чтобы не пропустить что-то важное. Английский еще не твердо сидел в голове.
– «Членство в предприятии – сорок долларов. Стоимость материалов – шестьдесят долларов. Партия в количестве не менее двадцати изделий принимается почтовыми отправлениями через службу ЮПС, оплата пересылки и стоимость материалов будет возвращена вместе с выплатой заработка чеком по адресу исполнителя…» – Коля призадумался. – Если нанять швей… – Он замолчал, шевеля губами, и вдруг просветлел. – Больше трехсот в неделю получается. Не бог весть что, но для начала…
