— Меня зовут Натали, и я не девочка, а разведчик Реджистанса.
— Я заметил. Веди, Натали.
Узкая тропинка переходит в старую зарастающую просеку.
— Пробежимся?
— Мне говорили, что ты ранен, Сержант?
— Тогда не спеша пробежимся, Ната. Куда?
Бег по ночной дороге — это что-то нереальное. Такое ощущение, что паришь над землей, обостренное сознание успевает схватывать мельчайшие детали, ноги, кажется, сами находят путь. Рана немного горит, омываемая гуляющей в организме кровью, ветерок освежает молодое, крепкое, полное сил тело. Понимаю ночных хищников. Так, а как проводница? М-да, тренироваться надо.
— Передохнем?
Кивнув, девушка валится на траву. Тяжело дыша, высказывается:
— Раненый… За таким раненым… угнаться невозможно… Лось длинноногий… Еще и белый, покойник оживший.
— Какой есть. Наташенька, расскажи про отряд.
— Что рассказывать?
— Все и коротко. Где расположен, кто командир, какое вооружение? Должен же я знать, с кем за свободу бороться буду?
Оказывается, отрядом в полном смысле слова эту группу назвать нельзя. Оставшиеся со времен России склады, не найденные оккупантами и превращенные в лагерь подготовки бойцов. Это еще и база снабжения — есть оружие (опять же с тех времен) для боевых действий, военная форма. Из постоянного состава человек двадцать, командир — настоящий российский офицер, сбежал из плена (ничего себе!), у него три помощника. Обращение друг к другу в лагере — «соратник».
— Спасибо, соратница. Далеко еще нам?
— Далековато. Сейчас по просеке, миль через семь остановка, ждем рассвета, потом по лесу тропами.
— Разве нет проезжей дороги на склады?
— Была грунтовка, но ее оползнями снесло во многих местах. Мы пойдем прямо, а она еще и петляла сильно — горы.
— Хорошо. Отдохнула? Побежали полегоньку.
Снова движемся в лунном свете, пересекая полосы теплого и прохладного воздуха, вдыхая ароматы зелени, под громкий треск цикад. Рассказанное понравилось. Вырисовывается следующая картина — оставшееся с момента оккупации глубокое подполье получило в свое время координаты труднодоступных мест с расположенными там схронами. Кто-то постоянно ищет и набирает добровольцев, создан тренировочный лагерь, имеется склад вооружения, найдены люди с реальным боевым опытом. Правда, как они планируют выступить против мощи владеющей миром Империи? Скорее всего, это только краешек сети Сопротивления, опутавшей весь захваченный мир. Ирландцы, курды, баски, повстанцы Африки, горцы — свободолюбивого народа хватает, а вечных империй не бывает.
— Сержант, не гони так!
— Извини, Ната, задумался. Давай передохнем.
— Ты как железный. Я считаюсь в отряде отличной бегуньей, но за тобой…
— У меня было очень много тренировок, Натали.
— А кем ты был раньше. Сержант?
— Это грустная, тяжелая и секретная история, соратница. Могу сказать только, что с врагами боролся.
— Был разведчиком?
— Это тоже.
— А откуда у тебя такое прозвище?
— Мне его дали друзья. Они все погибли.
— Ой!
— Отдохнула?
— Да. Последний переход по просеке, и ждем рассвет.
В свете сереющего утра девочка с любопытством меня рассматривает. Сколько ей? Лет восемнадцать, максимум девятнадцать. Худенькая, стройные, привыкшие к спорту ножки, миленькое личико, длинные темные волосы. Одета как я — легкие брюки, кроссовки, рубашка с коротким рукавом навыпуск.
— Тебе точно надо хорошо умыться — на лице еще осталась краска, про губы я вообще молчу.
— Ты на руки посмотри.
— Боже! Какой ужас!
— Представляешь, если бы там, на поляне, я взял тебя за плечо?
— Я бы умерла со страху. Сержант, я вообще смелая, змей не боюсь, но мертвецов…
Натали вздрагивает:
— Ничего не могу с собой поделать. Ты еще и подкрался бесшумно. Как ты там вообще оказался?
— Машина быстрее доехала, соратница, поэтому сидел, ждал в зарослях. А что, до меня ты таких замаскированных не встречала?
— Нет. Обычно люди одеваются как туристы или бойскауты. Правда, сейчас этот маршрут закрыт — кого-то ловят. Говорят, что много жалоб отдыхающих, поэтому, наверное, скоро снова все станет как прежде.
Пробираемся горными тропами. Путь выбран хорошо — всегда закрыт от наблюдения с воздуха, но не надо сгибаться под ветками в три погибели. Тропа достаточно часто посещается — в свете утреннего солнца опытным взглядом отмечаю сломанные веточки, следы на каменистом грунте, заметно примятую траву. Следопыты «Дельты» пройдут как по карте.
— Натали, ты тоже всегда в отряде?
— Нет, я живу в поселке, милях в трех от того места, где мы встретились. В отряде бываю, когда привожу людей и когда настает моя очередь заняться боевой подготовкой. Вот сейчас доведу тебя, позавтракаю и назад, домой.
Интересно, как решен вопрос с доставкой продуктов? Двадцать человек — это изрядное количество, плюс еще обучающиеся курсанты. Ладно, приду — увижу.
Спустившись в ущелье, улавливаю журчание воды. Ключ. Чистейший и ледяной. Раздевшись по пояс и намочив больничную рубаху, добиваю остатки грима.
Партизанка увидела прихваченную полосками пластыря заплату на боку:
— Тебя сюда ранили? Как сильно!
— Если бы сильно — пришел бы к тебе из царства мертвых, красавица.
Отлепляю пластырь, снимаю заплату. М-да, не очень хорошо — на марле пятна сукровицы. Сказалась физическая нагрузка.
— Боже! Тебе не больно, Сержант?
— Нормально.
— И ты еще с этим бегал!
Прополаскиваю марлю, обтираю красный рубец (выглядит действительно страшновато), обрабатываю мазью из пакета. Новая заплатка, подклеиваю… Готово. Ощущения нормальные.
— Где тебя так?
— Пулей в перестрелке.
— Подожди, в какой перестрелке?
— У военного санатория.
— Это был ты?! Ты уничтожил рейнджеров «Дельты»?
— Да.
— Но как?
Пистолет из пакета мгновенно оказывается в руке.
— Кто стреляет первым, тот живет дольше, Натали.
Девочка восхищенно смотрит на оружие и мне в глаза.
