– Ни одной! О, ни одной! Весь дневник написан там, во время экспедиции.
И девушка вскочила на ноги.
– Могу я узнать, откуда вам это известно?
– Мой брат… – Только сейчас она осознала, что у неё нет никаких доказательств, кроме слова Хьюберта, – …мой брат мне так сказал.
– Его слово священно для вас?
У Динни осталось достаточно юмора, чтобы не взорваться, но голову она всё-таки вздёрнула:
– Да, священно. Мой брат солдат и…
Она резко оборвала фразу и, увидев, как выпятилась нижняя губа, возненавидела себя за то, что употребила такое избитое выражение.
– Несомненно, несомненно! Но вы, конечно, понимаете, насколько важен этот момент?
– У меня есть оригинал… – пробормотала Динни. (Ох, почему она не захватила тетрадь!) – По нему ясно видно… Я хочу сказать, что он весь грязный и захватанный. Вы можете посмотреть его, когда угодно. Если прикажете, я…
Он снова сделал предупредительный жест:
– Не беспокойтесь. Вы очень преданы брату, мисс Черрел?
Губы Динни задрожали.
– Беспредельно. Мы все.
– Я слышал, он недавно женился?
– Да, только что.
– Ваш брат был ранен на войне?
– Да. Пулевое ранение в левую ногу.
– Рука не задета?
Снова укол!
– Нет!
Короткое словечко прозвучало как выстрел. Они стояли, глядя друг на друга полминуты, минуту; слова мольбы и негодования, бессвязные слова рвались с её губ, но она остановила их, зажала их рукой. Он кивнул:
– Благодарю вас, мисс Черрел. Благодарю.
Голова его склонилась набок, он повернулся и, как будто неся её на подносе, пошёл к дверям кабинета. Когда он исчез, Динни закрыла лицо руками. Что она наделала? Зачем восстановила его против себя? Она провела руками по лицу, по телу и замерла, стиснув их, уставившись на дверь, в которую он вышел, и дрожа с ног до головы. Дверь опять открылась, и вошёл Бобби Феррар. Динни увидела его зубы. Он кивнул ей, закрыл дверь и произнёс:
– Всё в порядке.
Динни отвернулась к окну. Уже стемнело, но если бы даже было светло, девушка всё равно ничего бы не видела. В порядке! В порядке! Она прижала кулаки в глазам, обернулась и вслепую протянула обе руки вперёд.
Руки не были приняты, но голос Бобби Феррара сказал:
– Счастлив за вас.
– Я думала, что все испортила.
Теперь Динни увидела его глаза, круглые, как у щенка.
– Не прими он решение заранее, он не стал бы разговаривать с вами, мисс Черрел. В конце концов, он не такой уж бесчувственный. Признаюсь вам: за завтраком он виделся с судьёй, разбиравшим дело… Это сильно помогло.
'Значит, я прошла через эту муку напрасно!' – подумала Динни.
– Он прочёл предисловие, мистер Феррар?
– Нет, и хорошо: оно скорее навредило бы. По существу, мы всем обязаны судье. Но вы произвели на него хорошее впечатление, мисс Черрел. Он сказал, что вы прозрачная.
– О!
Бобби Феррар взял со стола маленький красный томик, любовно взглянул на него и сунул в карман:
– Пойдём?
Выйдя на Уайтхолл, Динни вздохнула так глубоко, что этот долгий, отчаянный, желанный глоток, казалось, вобрал в себя весь туман ноября.
– На почту! – воскликнула она. – Как вы думаете, он не возьмёт решение назад?
– Он дал мне слово. Ваш брат будет освобождён сегодня же.
– О, мистер Феррар!
Слезы неожиданно хлынули у неё из глаз. Она отвернулась, чтобы скрыть их, а когда повернулась
