– У вашего дома есть душа, Динни. То ли она живёт в голубях на черепичной кровле, то ли сказывается во всём его местоположении, только её чувствуешь сразу же.
Она обменялась с ним рукопожатием более долгим, чем собиралась.
– Он ведь уже врос в землю. Да и пахнет тут совсем особенно – старым сеном, цветущей вербеной и, наверно, подгнившими оконными рамами.
– Вы превосходно выглядите, Динни.
– Кажется, да, благодарю вас. В Уимблдоне вы, конечно, побывать не успели?
– Нет. Но Клер хотела поехать посмотреть. Оттуда она явится прямо сюда вместе с Монтами.
– Что вы хотели сказать, написав, что она нервничает?
– Насколько я знаю Клер, она любит быть в самой гуще событий, а сейчас она не у дел.
Динни кивнула.
– Вы ничего не слышали от неё насчёт Тони Крума?
– Слышал. Она рассмеялась и сказала, что он выронил её, как горячую картофелину.
Динни приняла у Дорнфорда шляпу и повесила её.
– А насчёт уплаты издержек? – спросила она, не оборачиваясь.
– Я специально ездил к Форсайту, но так ничего и не выпытал.
– Вот как?.. Вы сначала вымоетесь или прямо подниметесь к себе? Обед в четверть девятого. Сейчас половина восьмого.
– С вашего разрешения, пройду прямо наверх.
– Теперь у вас будет другая комната. Я вас провожу.
Она дошла с ним до маленькой лестницы, ведущей в 'комнату священника':
– Вот здесь ваша ванная. А теперь прямо наверх.
– 'Комната священника'?
– Да. Но привидений в ней нет.
Она встала у окна:
– Вон тут, видите, ему по ночам спускали с крыши еду. Вид красивый, правда? А весной, когда всё цветёт, ещё лучше.
– Замечательный!
Он стоял рядом с ней у окна, и Динни видела, как его побелевшие от напряжения пальцы сжимают каменный подоконник. Волна горечи захлестнула её. Сколько раз она мечтала о том, как будет стоять здесь бок о бок с Уилфридом! Она прислонилась к оконной нише и закрыла глаза. Когда, она их открыла, Дорнфорд, не отрываясь, смотрел на неё. Губы его дрожали, руки, заложенные за спину, были стиснуты. Девушка направилась к двери:
– Я велю принести и распаковать ваши вещи. Кстати, ответьте мне: вы сами уплатили издержки?
Он вздрогнул и отрывисто рассмеялся, словно его внезапно перенесли из трагедии в комедию.
– Я? Нет. Мне и в голову не пришло.
– Вот как? – опять повторила девушка. – Обед ещё не скоро, вы успеете.
И она сошла вниз по маленькой лестнице.
Верить ему или нет? А какая разница? Она должна была задать вопрос, он должен был ответить. 'Ещё одну реку, переплывём ещё одну реку!..' Раздался шум второго автомобиля, и девушка побежала в холл.
XXXVIII
В эту странную субботу, когда всем, кроме Майкла и Флёр, было не по себе, Динни, прогуливаясь с Флёр по саду, неожиданно получила ключ к разгадке тайны.
– Эм говорит, – начала Флёр, – что ваши ломают себе голову, кто уплатил издержки. По её словам, вы лично подозреваете Дорнфорда и вам тяжело чувствовать себя обязанной ему.
– Ничего удивительного. Это всё равно как сознавать, что ты задолжала портнихе.
– Дорогая моя, – сказала Флёр, – строго по секрету признаюсь вам: заплатила я. Роджер пришёл к нам обедать и стал сокрушаться, как неприятно направлять счёт людям, у которых нет лишнего пенса. Я посоветовалась с Майклом и послала Роджеру чек. Мой отец составил себе состояние адвокатурой, так что всё получилось тем более кстати.
Динни вытаращила глаза.
– Видите ли, – продолжала Флёр, беря Динни под руку, – после того как правительство конвертировало заём, мои облигации вскочили на десять пунктов, так что, даже уплатив девятьсот с лишним, я всё равно уже на пятнадцать тысяч богаче, чем была, а курс все повышается. Я рассказала вам только потому, что боялась, как бы это не помешало вам выйти за Дорнфорда. Скажите откровенно, помешало бы?
– Не знаю, – помрачнела Динни. Она в самом деле не знала.
– Майкл говорит, что давно не встречал такого настоящего человека, как Дорнфорд, а у Майкла острое чутьё на людей. Знаете, – Флёр остановилась и выпустила руку девушки, – я удивляюсь вам, Динни. Вы
