стороны, в строгих цифрах.
Этот раздел науки стали называть популяционной генетикой. Из ее сочетания с дарвинизмом начала создаваться новая синтетическая теория эволюции.
В те же героические двадцатые годы в боровшейся с вражеской интервенцией, голодающей молодой Советской стране мало кому дотоле известный профессор Н.И. Вавилов разработал гениальный «Закон гомологических рядов наследственной изменчивости». Его открытие сравнимо с созданием периодической системы Менделеева.
Это подметил еще Дарвин: «...одинаковые признаки время от времени проявляются у некоторых разновидностей или рас, ведущих начало от одного и того же вида и, реже, в потомстве отдаленных видов».
Но только Вавилов на великом множестве примеров и уже с позиций генетики доказал, что, хотя мутации, скажем, в различных растениях вызывают случайные изменения наследственности, отбираются и закрепляются возникшие признаки не хаотически, как лопало, а со строгой закономерностью - схожие у растений разных видов. Изменчивость у них идет гомологически, параллельно.
Поразительное открытие! В казавшемся бесспорным, закономерном, неизбежном своеволии случайных мутаций Вавилов вдруг обнаружил систему. Конечно, закон гомологических рядов не отличается такой же строгой неуклонностью, как периодическая система элементов или закон всемирного тяготения. Он знает немало и исключений, поскольку на формирование живых организмов влияет великое множество скрытых причин, и границы применимости его пока не вполне ясны. Но он уже не однажды подсказывал ботаникам и селекционерам, что именно следует им искать, какие формы растений могут они обнаружить или создать.
И в то же время замечательное открытие Н.И. Вавилова многим тоже показалось опровержением дарвинизма. В истории науки так бывает.
Следует упомянуть и еще об одном важном открытии советских ученых. По общему признанию, оно тоже является выдающимся вкладом в синтетическую теорию эволюции. Это так называемая теория стабилизирующего отбора, разработанная академиком Иваном Ивановичем Шмальгаузеном.
При зарождении нового вида важнейшее значение имеет принцип расхождения признаков. Чем больше они станут различаться у соперников, конкурентов, тем больше шансов у возникающего вида выжить в борьбе за существование. Это, так сказать, отбор движущий, поднимающий эволюцию на новую ступеньку.
Но когда новый вид начинает определяться, слишком богатая генетическая изменчивость уже начинает мешать. Вступает в силу иной отбор: по устойчивым - массовым, стабильным признакам. Они больше помогают возникшему виду приспособиться к данным природным условиям. Такой отбор Шмальгаузен предложил назвать стабилизирующим, подробно рассмотрев, какую роль играют в нем наследственность и среда, изменчивость, передающаяся потомкам и не наследуемая.
«Это, пожалуй, наиболее крупное дополнение к эволюционной теории после учения о популяции. Иван Иванович рассматривал эволюцию именно как регулируемый процесс и дал научное обоснование идее о закономерном его характере. Он парадоксальным образом поставил в центр рассуждений не изменяемость органических форм, а их устойчивость, способность в меняющихся ситуациях сохранять норму» (доктор биологических наук К.М. Завадский).
Дальнейшее развитие эти важные идеи получили в классических трудах одного из крупнейших биологов нашего времени, К. Уоддингтона.
Генетики продолжают обогащать дарвинизм новыми интереснейшими открытиями. Очень важные работы провели за последние годы сибирские ученые. Они задумались над тем, каким образом человеку удалось за сравнительно небольшое время превратить волка в собаку, приручить и сделать своими верными помощниками многих
ЖИВОТНЫХ.
Вспомним, какое значение придавал этим вопросам Дарвин: «Я уверен, что все абсурдные взгляды происходит от того, что никто... не подходил к вопросу с точки зрения изменения под влиянием одомашнивания...»
Животные существуют на земле многие миллионы лет. А начали люди их одомашнивать всего каких-то пятнадцать тысяч лет назад и сколько замечательных пород собак, коров, овец, голубей успели вывести! Как это удалось? И нельзя ли сознательно ускорить этот процесс?
Что отличает домашнее животное от дикого? Прежде всего поведение. Любое домашнее животное не боится человека, не убегает от него, обычно не кусает. Наоборот, оно видит в человеке своего защитника.
Академик Д. К. Беляев высказал красивую гипотезу: таких успехов люди добились потому, что отбирали для приручения самых добрых, приветливых и спокойных зверей. И эти качества закреплялись, развивались у их потомства - так и возникли домашние животные.
Подобные идеи хочется назвать нашим отечественным направлением в дарвинизме, уже ставшим традиционным. Вспомните, как много внимания вопросам дружеской взаимопомощи у животных и особенно в человеческом обществе уделял К.А. Тимирязев. Позднее его высказывания по этим вопросам весьма существенно развил и дополнил П.А. Кропоткин. Одна из его замечательных работ так и называется: «Взаимная помощь как фактор эволюции».
Кропоткин напомнил, что Дарвин никогда не представлял борьбу за существование только как вечную беспощадную схватку. Прежде всего он видел в ней борьбу против неблагоприятных условий, преодоление их, своего рода состязание в наилучшем приспособлении к природной среде. В ходе его раскрываются и совершенствуются лучшие качества животных - и отнюдь не только физические. Кропоткин развил и дополнил наблюдения Дарвина над интереснейшими общественными отношениями среди животных и показал, что они служат могучей силой в борьбе за существование. Выживают и прогрессируют те виды, у которых больше развиты взаимная помощь и поддержка.
Многие звери, как правило, усыновляют малышей, лишившихся родителей. Взаимопомощь объединяет даже представителей разных видов. Сорока своим стрекотом предупреждает об опасности всех обитателей леса. Не случайно почти все виды пернатых собираются в стаи, а морские птицы устраивают массовые гнездовья. Рыбы гораздо безопаснее чувствуют себя в косяках. Оказалось, что в стайках они даже обучаются быстрее!
А какую сложную и прочную социальную организацию создали в процессе эволюции пчелы, муравьи, термиты! Причем оказалось, что со многими видами муравьев, например, еще постоянно живут вместе, образуя их «свиту», до трех тысяч видов разных насекомых и паучков.
Дружелюбие, общительность, готовность к взаимной помощи не только среди людей, но и у наших «немых братьев», как он прекрасно назвал животных, Кропоткин справедливо считал одними из главных факторов эволюции, прогрессивного развития. И многочисленные наблюдения других ученых подтверждают это.
Качества, которые мы называем по праву благородными и славим у людей, существуют и у животных. Вожак стаи павианов, рискуя жизнью, бросается в стремительный горный ручей, чтобы спасти чужого растерявшегося слабенького детеныша. Луговые собачки, жертвуя собой, не спешат спрятаться, считая более важным предупредить об опасности всех вокруг. Дельфины приходят на выручку не только друг другу, но и людям, попавшим в. беду.
Теперь получены новые блестящие доказательства огромного эволюционного значения дружеских чувств. Гипотезу Д.К. Беляева решили проверить на черно-серебристых лисицах. Их давно разводят в клетках, но все равно они остаются дикими, - боятся людей, кусаются и при любой возможности удирают в лес.
Стали на зверофермах отбирать самых добрых и привязчивых лисят, которые не боялись бы людей. И оказалось, что эти качества передаются по наследству и закрепляются! Произошла чудо: всего за каких-то двадцать лет практически возникла новая порода черно-серебристых ручных лисиц. Они совершенно не боятся людей, ластятся к ним, весело играют, словно щенки или котята. Рассказывая об этом, академик Беляев прибегает к выражениям, для сугубо научной статьи непривычным: «Есть нечто трогательное в эмоциях этих лисиц, которые при виде даже незнакомого им человека активно стараются привлечь его внимание своими жалобно-скулящими звуками, взмахами хвоста, специфическими движениями - словом,
