Армейская колонна из Тронска тем временем подходила к Затинску. Впереди, победно гремя гусеницами, ползли два танка.
Московский куратор прочитал первые доклады, посмотрел на собравшихся и сказал:
— Товарищи, события, происходящие в Затинске, от населения скрыть невозможно, но меры, которые будут приняты, составляют государственную тайну.
Он кивнул капитану-артиллеристу, сидевшему рядом. Капитан достал из портфеля пачку бланков и сказал:
— Товарищи, каждый из вас должен прочитать этот документ, поставить свою фамилию, сегодняшнее число и подпись.
Профессор-физик Трегубов, едва взглянув на бланк, понял:
«Стандартная расписка о неразглашении. Сколько я их уже подписал? Не помню».
Он подмахнул бумагу и передал ее капитану.
После того, как формальности были улажены, московский куратор сказал:
— Давайте не будем ломать головы, что это и кто это. Наша задача — защитить население и минимизировать ущерб. Пока, подчеркиваю, пока, состояние дел будем считать удовлетворительным. Но это скорее по причине неагрессивного поведения этих… объектов, чем предпринятых нами, — он быстро взглянул на Свиридова, — мер. Нет, нет, это не в укор уважаемому Ивану Федоровичу; он действовал правильно. Но мы не имеем никаких данных о происходящем феномене. Группа специалистов скоро приступит к работе. После получения данных мы примем решение о полной или частичной эвакуации населения. Помощь движется наземным транспортом.
Зеленый вертолет трижды облетел поселок, измеряя уровень радиоактивности, забирая пробы воздуха, делая снимки шаров и стеклянного купола.
Боря несколько раз нажал кнопку. Света не было. Он нашарил спички, зажег свечку, стоявшую на столе в банке из-под сметаны. Посмотрел на ее неровное пламя сквозь бутылку с остатками водочки. Выпив последнее, Боря потушил свечку, вышел из гаража и глянул на черное небо:
— Ну, щас-то точно ночь. Однако под лежачий камень… да… Надо самому. Повезло раз — повезет ишшо. Я везучий. И ваще — Бог, он троицу любит…
И он пошел, удивляясь полной тьме: не горело ни одно окно, ни один фонарь.
— А свет везде отключили. Может, я грозу проспал? А где народ? Что-то ни машин, никого… Война, что ли, началась?
Боря пошел к третьей школе, где свет горел всегда, порой даже днем. На спортплощадке что-то светилось, но не фонарь. Что-то большое. И притягательное. Споткнувшись о невидимый бордюр, Боря зашел на школьный стадиончик и обомлел: почти все поле занимало стеклянное сооружение в виде верхней половины огромного шара. Сквозь него просматривались дома и черные облака, а зеленая трава внутри вроде подсвечивалась.
В самом центре сооружения стояла знакомая уже Боре литровая бутылка водки.
Боря сглотнул и, не веря в происходящее, не поминая больше ни Господа, ни «белочку», прижался к теплой стене и пошел вдоль нее, скользя раскинутыми руками по чистому стеклу. Он зачарованно смотрел на бутылку и ни о чем не думал. Он прошел полный круг, но не заметил этого. И когда этикетка опять ушла на ту сторону бутылки, Боря неожиданно провалился в открытый проем. Упал на траву. Теперь между ним и бутылкой препятствий не было. Боря вскочил, подбежал, быстро схватил бутылку, прижал к себе и… замер.
Неизвестно, что произошло с Борей Васиным в куполе. Но в два часа ночи он, поставив нераспечатанную бутылку на землю, вышел наружу и побрел домой, качаясь от слабости. В темноте было не видно, что его синяя рабочая куртка стала серой. Клетчатая рубашка тоже. И старые коричневые штаны. А может, это он одежду в гараже так угваздал. За две недели-то.
— Пока гражданские думают, мы с этими шарами быстро разберемся.
Капитан-танкист опустил бинокль, прижал ларингофоны к шее и скомандовал:
— Цель — шар. Дистанция четыреста. Бронебойным… заряжай!
И закрыл за собой люк.
Башня танка чуть повернулась и замерла.
Ночную тишину разорвал оглушительный хлопок. Сполох выстрела на мгновение выхватил из мрака дома и заборы. Черной птицей взметнулась пыль. Где-то зазвенело стекло. Массивная стальная «болванка» с бронебойным сердечником ударила стоящий на асфальте шар точно в середину. Взметнулись снопы искр. Полетели брызги расплавленного металла. Несколько оторванных лап шара разметало в. разные стороны. Одна из них вспорола бензобак грузовика. Загорелся бензин. На стоянке стало светло. Запахло резиной и горелой краской.
Сердечник снаряда вошел в тело шара, как нож в масло. Вокруг него материал шара на мгновение раскалился добела. Но шар даже не дрогнул. И никак не отреагировал. Он стоял, как скала, черный, огромный и невозмутимый.
Капитан высунулся из люка, посмотрел в бинокль и удивленно сказал:
— Вот зараза… Ему хоть бы хрен… Кумулятивным… заряжай!
И только после того как танк, рыча от злости, попятился назад, солдаты в противогазах, не обращая внимания на горящий грузовик, пошли к шару, как в атаку, выставив впереди себя стволы дозиметрических датчиков.
Профессор Виктор Антонович Трегубов ворвался в помещение поссовета и закричал:
— Вы знаете, что происходит, товарищ полковник? Ваши танкисты устроили стрельбу! Прямо в поселке! Они всадили в шар два снаряда! Не думая о последствиях! О потерях для науки и вообще! Не говоря уж о сгоревших машинах!
Полковник спокойно ответил:
— Они имеют приказ атаковать противника. А насчет машин: лес рубят — щепки летят…
— Какого, к черту, противника?! Шары не противник! Это… Они… — он махнул рукой. — Вы понимаете, что может произойти?! Вы поручитесь за последствия вашей стрельбы? Мы же ничего не знаем! Кто это и что это! Сначала надо попробовать договориться! Запретите стрелять! Или я… я… — профессор беспомощно оглянулся. — Я буду жаловаться!
— Я понимаю, что может произойти. Теперь послушайте ВЫ, уважаемый товарищ академик, — с нажимом ответил полковник. — Вторжение чужой боевой техники является признаком агрессии. На нас совершено нападение. В центре страны! Вам ЭТО понятно? Задача армии — уничтожение агрессора, кем бы он ни был, и защита населения. Люди ждут от армии действий, а не болтовни. Странно, что приходится объяснять такие вещи. Мы не будем кланяться этим пугалам, мы будем их уничтожать. Это решение вышестоящего начальства. Можете жаловаться.
— С чего вы взяли, что шары — боевая техника?!
— Любая несанкционированно вторгшаяся техника рассматривается как боевая.
Трегубов понял, что попусту теряет время…
— Товарищ полковник, дайте нам хоть сутки на исследования!
— Танки больше стрелять не будут. К Затинску движется комплекс ПВО. Он будет развернут не ранее чем через двенадцать часов. Так что время у вас есть. Исследуйте. И еще, Виктор
