рассказывал.
— Вы мне про другое рассказывали. А за жидовскую морду надо по морде дать. Не люблю национальные вопросы. Я бы за это и у своих хлопцев чубы рвал. Считаю, что в каждой нации дерьма хватает. Конечно, у одних больше, у других поменьше, — с нескрываемой гордостью за свои демократические взгляды ответил Чуб.
Какое-то время спускались молча. Соломон не стал выяснять позиции собеседника по национальному вопросу. И не столько из-за опасности оказаться среди тех, у кого плохих больше, сколько из убеждения, что в Москве все приезжие из стран СНГ — интернационалисты и этот хохол не исключение.
— А как вы, Валерий Остапович, отнесетесь к предложению организовать дежурство в подъездах нашего дома?
— Это что, вечер тратить, охраняя покой мирных жителей? Так я их два года и три месяца охранял. Пусть милиция охраняет, ей за это деньги платят. А если что, не волнуйтесь, Соломон Наумович, разберемся.
— Ну, если вам трудно раз в месяц вечером погулять с собакой у подъезда с кем-нибудь из соседей или соседок, тогда конечно, — произнес адвокат.
Он давно заметил, что владелец ротвейлера неровно дышит к хозяйке безобразного НЕЧТО, бывшего когда-то бассетом. Вот и пусть уразумеет несложную проекцию, начертанную для него старым Погером.
— С кем-нибудь — нетрудно, потом посмотрим, — ответил Валерий, придерживая рвущегося на улицу Геркулеса.
Он таки вспомнил Ольгу Максимовну, уразумел открывшуюся возможность попасть в пару с ней, и Погер понял — попал в яблочко.
Погода была по-весеннему приятной. Нельзя сказать, что очень тепло, но ветер, холодный в последнее время, накануне сменился на бодрящий, и гулять было хорошо. Об этом говорило и большое количество собак, и такое же хозяев, удача для проведения кампании по записи добровольцев.
— Добрый вечер, — приветствовал Соломон продавщицу из продуктового магазина, за огромным псом которой побежала его Раша, и пошутил: — Не бойтесь, моя вашу не съест. Она уже ужинала.
— Без защитника сейчас нельзя, — уже серьезно сказал адвокат. — Вчера шпана в подъезде напала на моего клиента и порвала дорогой пиджак. Представляете?
— Чего здесь представлять. Они моего мужа на прошлой неделе оскорбили. Милиция-то один раз за вечер проезжает. Тем более весна, кровь гуляет, — она игриво стрельнула глазами на Валеру. И чего на дуру Машку время теряет, подумала она, но сказала совсем другое: — Встречать теперь с собакой хожу.
— Может, нам дежурства у подъездов организовать? И не пускать внутрь. Они, считай, все из того дома с консьержем. Семьдесят две квартиры, по два человека, всего один раз в месяц, — начал агитировать Соломон, но соседка прервала его:
— Я, пока внуков нет, и чаще смогу. В паре с Валерием Остаповичем.
Корова, подумал хозяин ротвейлера и, чтобы не отвечать, позвал собаку.
«Ну что еще? Опять к тебе эта корова пристает?»
Мысли собаки совпали с мыслями человека.
— Вот и хорошо. Вы поговорите с покупателями, к вам же в магазин весь дом ходит. Сегодня суббота. Давайте на ближайшую среду назначим общую встречу, вон там, у березок, часов на восемь и составим график. Всего доброго, — попрощался Погер.
Начало хорошее. Иметь агитационный пункт в магазине представлялось очень перспективным. Отойдя немного, он обернулся. В китайском пуховике и высокой шапке баба выглядела впечатляюще мощно. Вот такие коня останавливают и в избы горящие без страха, подумал он в умилении.
— Есть женщины в русских селеньях, вилы бы ей, — чуть слышно пробормотал адвокат, находя большое сходство продавщицы с легендарной Василисой Кожиной.
Набор рекрутов продолжался. Следующей была соседка по площадке с ирландским сеттером. Эта не откажет, тем более адвокату, мало ли что. Ее собака весело резвилась с стаффордширским бультерьером. То, что предки собаки родом из английского города Стаффорда, Соломон узнал из разговора с хозяином, приехавшим, как выяснилось, из Узбекистана. Отсюда же он узнал и о футболе со шляпой около подъезда, и о желании Сардора навести порядок.
Валерий молча выслушал узбека, которого Соломон, изменив маршрут движения, представил незамедлительно.
Приятный мужчина, думал о новом рекруте Погер, направляясь к пожилой женщине с овчаркой, вот только как можно держать в доме четвероного дауна?
Бультерьерша понюхала ботинки адвоката и подняла на него маленькие свиные глазки, казавшиеся равнодушными. Тем не менее внутри у неё бродили несложные мысли: «И чем это он свои ботинки вымазал таким? Мой тоже не бедняк, но гулять в простых ходит и не выдрючивается «Саламандрой».
Солнце ещё только опустилось за горизонт, а собрание уже обещало быть многолюдным. Уж так повелось. Живем — терпим, терпим, а потом достаточно искры, чтобы схватились за топоры да вилы… И запылало. А то, что материал горюч, адвокат понял сразу. Это видно хотя бы по тому, что рассказывали о накипевшем, и по тому, как загорались глаза новобранцев, рвущихся добраться до возмутителей спокойствия, и по тому, что многие предлагали перенести собрание на более ранний срок, так как не терпелось поскорей встать в строй. Погер не делал различия пород. Подходил ко всем. Ему даже в голову не приходило, что дежурить юной особе с карликовым пинчером будет совсем не в кайф.
— У вас можно записаться на дежурство? — спросила женщина средних лет, преградив путь Погеру.
Она держала на поводке собаку, отдаленно напоминающую его Рашу, только раза в три больше.
— Но я могу только по четным дням в этом месяце, Соломон Наумович. Кажется, вас так зовут?
— А вы? — спросил он, растерявшись от такой активности.
— Она будет нам помогать, — ответила, улыбаясь, Ольга Максимовна за свою подругу, — когда приедет в гости. Правда, Катя?
— Разумеется, если вы, Соломон Наумович, будете третьим в нашем ночном дозоре, — ответила Катя ж засмеялась.
Настроение у подруг отличное. Они были чуточку навеселе, и пьянящий воздух наступающей весны подогревал желание раскрепоститься, пошалить, сбросить хоть на некоторое время груз лет и совершить сегодня что-нибудь такое, о чем завтра будешь вспоминать как о невозможном.
Погеру, также ощущавшему прелесть этой поры, было понятно настроение своих собеседниц, и он искренне посмеялся вместе с ними. И уже потом, после нескольких ответных шуток, спросил:
— А вас что, тоже достали? — и затем предложил: — Приходите в среду вон к тем березкам к восьми часам и приводите желающих. Там все и решим.
— Достали? Не то слово — достали. Они же облюбовали площадку на моем этаже. Вы поднимались на шестой этаж? — спросила уже серьезно Ольга Максимовна.
Дело сделано. Можно возвращаться домой с чувством исполненного долга. Но это только так казалось адвокату. Впрочем, по порядку…
Постольку поскольку господин Погер общался с женщинами и агитировал преимущественно среди них, хотя это и не означало, что пожилой еврей — дамский угодник или любитель клубнички, но факт остается фактом — мужское население дома, а именно хозяева наиболее крупных собак, скучковались в отдельную группировку и, отпустив своих любимцев на волю, обсуждали создавшуюся ситуацию по-мужски, то есть покуривая, поплевывая и иногда матерясь в нужном месте. В сущности, во время вечерних прогулок молодежь их не доставала. Тинэйджеры точно знали, кого можно задеть, а кого — себе дороже. Крупная собака способна остановить даже «отморозка», а местные из дома с консьержкой ещё не настолько «замерзли». Мнения высказывались самые разные. Даже антисемитские, вроде: куда этот старый, пархатый… лезет. Или: так нельзя, господа, мы и так всю Россию про… И даже: а на хрена мне все это нужно? Пусть соберут с каждой квартиры по баксу, и я с моей Маруськой после работы буду заглядывать в подъезды. Делов-то… Самые консервативные уповали на милицию, но их никто не слушал, как нормальные люди не слушают треп коммунистов в Госдуме. И все-таки во всем этом что-то было. А ещё внутри некоторых собачников поднималась, вырастала и крепла, наливаясь кровью, как в юности, когда
