Собаку отравили кавказцы. Одного хозяин заметил. Что мог делать экспедитор в десять вечера на пустыре? Грибы собирать? Так что берите в руки вашу тетрадочку и через десять минут у меня. Квартиру знаете? Мы должны их остановить. Решительно и бесповоротно. Вы человек военный и знаете наверняка, полумерами не обойдешься, и растопыренной ладошкой только аплодисменты получаются, а нам нужен кулак. Демонстрация силы.
— Точно так.
— Ну и ладненько… Сейчас будет. Обзвоним крупняк и осмотрим пустырь.
В армии Иванов не служил, но читал о ней много, а потом ведь, как все невежественные люди считают себя беспристрастными и справедливыми, тайно полагал себя докой.
Подполковник был у Иванова ровно через девять с половиной минут. Тут же его представили собаке. Это друг. Зверь понюхал ботинки подполковника, уловил слабый ещё запах собаки и успокоился — свой. Они открыли тетрадь, куда каллиграфическим почерком Ольга Максимовна занесла имена хозяев, клички и породы собак, номера квартир и домашние телефоны.
После короткого совещания отобрали шесть кандидатур и две запасные.
— Как вчера прошло первое патрулирование? — спросил Иванов у начальника штаба.
— Без происшествий.
— Как, совсем без ничего? — удивился Иванов.
— Господа, давайте что-то делать… — не терпелось качку.
На него никто не обратил внимания.
— Ну почему же. У магазина разняли драку. Драчунов сдали в милицию прямо на руки наряда, у одного из наших сотовый был. Сами и вызвали.
— Сотовый — это хорошо. Надо подумать. Деньги остались собранные? А не купить ли нам ещё парочку для экстренной связи?
— Дело, — одобрил отставник и подумал с досадой, как это он, связист, сам не догадался. Вот ведь почему не двигали его выше по служебной лестнице — рвения нет к службе.
— Господа… — заныл качок.
И они принялись звонить.
В первую облаву нарядили двух доберманш, дога, кавказца, немца, московскую сторожевую и сенбернара. Хотели бультерьера, но жена сказала, Сардор выгуливает. Иванов выходил со Зверем. Команда получалась более чем внушительная. Если в дореволюционной русской армии считали штыки, в Первой Конной сабли, в сороковых мехкорпуса, а в современности боеголовки, то здесь надо было подсчитывать клыки. Клыков хватало с избытком.
Собрались на пятачке у дома. Иванов предоставил слово начальнику штаба, и тот вкратце рассказал историю качка из сто тридцать второй. Присутствующие с жалостью посмотрели на бывшего хозяина собаки, и тут владелец двух доберманш, Зирбы-раз и Зирбы-два, сообщил, что в их подъезде сдохла дворняжка у пенсионерки. Сдохла при аналогичных обстоятельствах. Бабка, правда, ветеринара не вызывала, не по карману, но симптомы отравления налицо. Вчера гуляла поздно вечером. После десяти.
Все сходилось. Народ помрачнел и преисполнился ненависти.
Они вышли на угол пустыря между кооперативным офицерским домом и своим. Перед глазами открылась унылая панорама: всхолмленное пространство с островками почти непролазных кустов, остатками нескольких аллей, идущих в неизвестность, и котлован с недостроенным фундаментом бассейна. С юга панораму запирали гаражи вдоль железнодорожной насыпи, с севера и востока границей стала МКАД. Таким образом, чувствуя за спиной твердыню дома-корабля, они как бы блокировали предполагаемого неприятеля в естественном мешке. Контролировали его горловину.
— Надо занять господствующую высоту и провести рекогносцировку, — как военный, предложил Бубнов.
Так и сделали.
Забрались на холм.
— А откуда здесь эти курганы? — спросил запыхавшийся Иванов.
— Это не курганы. Это мусор.
— Как — мусор? — не понял он.
— Очень просто. Здесь раньше свалка была. Потом что-то вычерпали, что-то засыпали песком от фундамента бассейна, поставили наш дом. Так что под нами не черепа и кости монгольских завоевателей, а самое что ни на есть дерьмо.
И все-таки отсюда сверху пустырь впечатлял. Настоящее поле боя. Не Бородино, конечно, но похоже. По настроению. Они вдохнули влажный воздух весны, и у многих закружилась голова. От влажной земли поднимался пар. Не хотелось думать о том, что лежит под дерном.
— Чосер. Битва при Айзенкуре. Год одна тысяча четыреста пятнадцатый.
Николай покосился на «умника». Он не хотел делить лавры победы ни с каким Чосером.
— Там тоже использовали собак. А что, их использовали в Англии вплоть до семнадцатого века, — извинился за свою осведомленность «умник».
Подполковник расчехлил полевой бинокль и осматривал лежащее перед ним пространство. В поле зрения попала бежевая «Лада». До неё было метров семьсот. Может, больше, может, меньше, — бывший эмвэдэшник полевые офицерские занятия прогуливал. Но то, что хозяин машины кавказец, сомнений не вызывало. Он курил, облокотясь о капот.
— Взгляните, — предложил бинокль Иванову отставник.
Остальные уважительно следили за всеми действиями избранного начальства. То, с каким видом Бубнов делился оптическим устройством, вселяло надежду, что два полководца предусмотрят все.
— Он, — согласился Иванов. — Интересно, кого ждет?
— Так это… Как — кого? Аккурат рядом с тропкой. Вон вьется к окружной, а с той стороны ещё метров сто—сто пятьдесят и поселок. Продавщица там живет. Маша, — объяснил подполковник.
— Друзья! Товарищи! Подождите…
На холм вскарабкался Сардор. Лицо его взмокло, а дыхание с хрипом вырывалось из груди. Зато бультерьерша была в прекрасной форме.
— Я с вами… Жена сказала, подполковник звонил, нужна собака…
— Становитесь в строй, — бросил небрежно Иванов, и Сардор подчинился беспрекословно, а главное, встал с того фланга, как полагается, хотя в армии не служил.
— Тренинг все прошли? На человека тренинг все прошли? — спросил нетерпеливо Иванов.
— Мои прошли, — с гордостью доложил владелец доберманш.
— Давно, но ведь они не забывают? — сказала виновато владелица немца. — А мы что, преступника будем ловить? Надо в милицию позвонить…
— Преступника, преступника. Для чего он тут, спрашивается, на тропинке? Они уже один раз Машу подстерегли. А милиция? Что милиция… Нам предъявить нечего. Захотел и стоит. Земля общая.
Собравшиеся задумались.
— Да что вы смотрите, спускайте собак. Кругом — ни души. Или хотите, чтобы и ваши собаки околели?! — заорал качок. — Я сейчас сам пойду и размажу его по капоту…
Качок, полный решимости перевести слова в действие, поднял увесистый дрын, но Николай остановил его криком:
— Любезный, вы же не идиот. А если у него оружие? Нож, например. И потом, собаки есть собаки. В крайнем случае можно сослаться на то, что он их дразнил. Ничего. Пусть слегка потреплют.
— Может, разведать сначала? — все ещё не решался подполковник, хотя у него-то собаки не было.
— Внезапность, — авторитетно поднял палец Иванов.
Собаки не понимали, зачем их хозяева стоят, смотрят на пустырь и обсуждают что-то, не спускают их с поводков, не снимают жестких намордников, не дают порезвиться, сбегать по нужде.
— Все согласны?
— Давайте, братцы… — заныл качок.
— Что здесь происходит? — спросила Ольга Максимовна, появившись на холме в самый ответственный момент.
