– Ну, а что же теперь не сказал, куда бить будешь?
Не оборачиваясь, Солман ответил:
– Думал, ваш вратарь пораскинет собственными мозгами.
После матча Дональд поздравил Мейсла с победой. Веселый, полный самодовольства, президент поспешил в раздевалку, чтобы лично поздравить команду. Но впопыхах все же не забыл попрощаться с Барбарой:
– До встречи в Эссексе.
Проводив Барбару до машины, Дональд договорился, что заедет за ней после того, как передаст материал в газету. Вернувшись в раздевалку, он застал там обычную победную вакханалию.
Разгоряченные тела. Лица, покрытые грязью и потом. Словно участники какого-то нелепого маскарада, стоят и сидят игроки. Черные от загара руки и ноги. Белые торсы, словно отбеленные специальным химическим составом.
Все устали, но никому не хочется забираться в душ. Перебивая друг друга, все рассказывают о только что пережитом, преломившемся в представлении каждого по-своему.
И среди этого карнавала голых тел смешными и странными выглядят черные строгие костюмы директоров, которые принимают самое активное участие в этом празднике беззаботной радости.
Один за другим исчезают игроки в клубах белого пара, катящегося из душевой, и там сдавленными от жары голосами спорят, вспоминают и перебрасываются шутками.
Здесь же, в углу раздевалки, Дональд берет короткое интервью у ошалевшего от счастья Фрэнка Клифта.
– Я рад… Ну, что там… Хорошо, что всыпали им… Ну… Сами знаете… В таком случае сказать нечего. До «Уэмбли» бы добраться…
«Парень начинает входить во вкус. Славный вратарь получиться может, если в Мадриде его не сломают. Все же лучше, чтобы Прегг поправился».
Из ближайшей телефонной кабины он передал в газету репортаж и отправился домой. Наспех побросав в чемодан чистые сорочки, туалетные принадлежности – с расчетом, чтобы хватило до возвращения в Манчестер уже после испанской поездки, – он на мгновение задумался, взяв в руки черновик книги о «рейнджерсах».
Захватить с собой? Будет ли там время писать? В последние дни добраться до письменного стола не часто случается. Возьму, не велика тяжесть!
Сунув рукопись в чемодан между ночной пижамой и тренировочным костюмом, он отправился за Барбарой.
18
В дом Мейсла они прибыли после полуночи. Горничная проводила их наверх и указала на двери соседних комнат.
Дональд заснул неглубоким сном человека, убаюканного дорогой. Перед его глазами еще долго мельтешило пестрое полотно ночного шоссе, перемигивались огнями встречные автомашины, полыхал хинный свет желтых противотуманных ламп.
Дональд проспал не больше четырех часов, однако свежий ночной воздух словно рукой снял усталость.
Светало. В комнате были распахнуты огромные окна, и предутренний холод гулял под наклонным сводом.
Дональд выглянул в окно. От холода шелковая пижама превратилась в ледяной панцирь. Но он с удовольствием подставил грудь потоку и почти задохнулся от свежести и аромата воздуха. Уже целую вечность, казалось, он не отдыхал и не был за городом.
Несколько часов гонки по автостраде Манчестер – Лондон, и вот тихий «Уикенд-хауз» – дом, словно заброшенный на другую планету.
Стоя перед окном, Дональд наслаждался покоем и с интересом рассматривал усадьбу, в которой не был ни разу. Окно по бокам было зажато черепичными скатами. И сквозь щели в красной черепице пробивался темный, густой мох. Внизу мерцала перламутром стеклянная крыша оранжереи, и сиамский кот в одиночестве прогуливался над морем видневшихся через стекло цветов и зелени. Палевый, с темными до черноты кончиком хвоста, лапами и мордой, на которой горели голубые-голубые глаза, кот поднял голову и долгим, внимательным взглядом уставился на Дональда.
Дон озорно свистнул. Но кот только выгнул дугой спину и отвернулся, демонстрируя свое полное безразличие к гостю. Затем прыгнул на нижний сук массивного платана и исчез за стволом.
Дональд отошел от окна, сполоснул лицо над умывальником, стоявшим здесь же, в комнате, и сел к столу.
Он раскрыл рукопись книги. Решил перечитать уже написанные фрагменты. Прежде чем делать что-то дальше, он имел привычку вчитаться в уже готовое.
Дональд наугад раскрыл рукопись. Это были страницы, рассказывающие о первых двух днях после мюнхенской трагедии…
«…Тяжелый шок в Манчестере проходил.
Почти обезумев от горя, обрушившегося на них, родственники футболистов рвались в Мюнхен. Но над Европой бушевали метели. Вьюжило и в Лондоне. Полеты отменили. Родственники погибших и раненых пересаживались в поезда и долгими часами томились в ожидании предстоящих страшных встреч.
Раненые «ребята Марфи», так называли игроков «Рейнджерса», лежали, закутанные в пухлые коконы из бинтов в госпитале «Рехтс дер изар». А мертвые?! Мертвые ждали своей отправки на родину в цинковых гробах. Но непогода не хотела отпускать мертвых.
