лекции Остапа Бендера о Нью-Васюках, и Милкен замечательно исполнил его, естественно, на уровне, о котором и не мечтал великий местечковый комбинатор (уж не дальний ли родственник Михаила Милкена легендарный Остап Ибрагимович?).
Шоу, которое Милкен ежегодно организовывал для портфельных менеджеров, съезжавшихся со всех уголков страны, поражает размахом и низковкусием, однако именно такое и нравилось скромным работягам биржевого мира: мероприятия Милкена на всю катушку пропагандировали 'красивую жизнь', давая тем самым установку на перспективу: вот к чему нужно стремиться! Прямо в аэропорту Лос-Анджелеса участников милкенского ежегодного фестиваля (именно так это официально называлось) встречали роскошные лимузины и развозили по апартаментам. Питались делегаты в дорогущем и престижнейшем ресторане Chasen’s. Развлекали их такие звезды, как Фрэнк Синатра, Кенни Роджерс и Дайана Росс. Для самых перспективных клиентов, контролировавших серьезные инвестиционные портфели, была разработана 'спецпрограмма': в бунгало № 8 отеля 'Беверли Хиллз' проходили вечеринки с участием 'подающих большие надежды будущих кинозвезд', которых Милкен заимствовал в модельном агентстве своего делового партнера. Была даже идея зафрахтовать сверхзвуковой лайнер 'Конкорд' и этапировать участников фестиваля прямиком на Уимблдонский теннисный турнир, но что-то в этом плане не срослось, и от него пришлось отказаться.
На фоне этих экстатических декораций портфельные менеджеры, удостоенные чести отметиться на милкенском фестивале, подвергались четко выверенной мозговой и психологической атаке: выступления на конференциях и семинарах распределялись строго по направлениям. Сначала представители 'перспективных быстроразвивающихся компаний' рассказывали потенциальным инвесторам о достоинствах своего бизнеса и о головокружительных взлетах в самом скором будущем. Затем появлялись солидные политические и общественные фигуры (не ниже мэра или сенатора) и говорили о важности компаний роста для всей экономики страны и процветания американского народа. После чего на передовую выдвигался батальон именитых ученых-экономистов, и те на пальцах демонстрировали, что суммарная доходность 'мусорных облигаций' в инвестиционном портфеле всегда оказывается выше, чем от вкладов в низкодоходные долговые обязательства с рейтингом ААА. На этом этапе слушатели уже полностью созревали для того, чтобы повыкидывать из доверенного им портфеля все 'голубые фишки' и перейти под знамена Дрексела и Милкена. Однако для верности наносилось еще два удара: сначала генеральный директор какой-нибудь новой компании, добившейся впечатляющего успеха и национального обожания (скажем, Тед Тернер из CNN) откровенно признавал, что всем в своей жизни он обязан именно 'мусорным облигациям' (к слову, в окружении Милкена эти бумаги никогда так не называли — только 'высокодоходными облигациями'). Под занавес появлялся сам маг и кудесник Майкл и подводил итог одной из своих знаменитых эмоциональных и предельно убедительных здравиц.
Результат фестивалей превзошел всякие ожидания: в 'мусорные облигации' Милкена потекли сначала сотни миллионов, а затем и миллиарды долларов. На глазах изумленной и разъяренной публики традиционного финансового бомонда расцветал совершенно новый рынок. Новый и враждебный, поскольку он уводил средства от большого капитала.
Теперь самое время раскрыть механику успешного функционирования 'машины Милкена'. Ясно, что если б не было реальных фактов, то никакие 'кинодивы' не сумели бы свернуть портфельных менеджеров с пути истинного. В том-то и дело, что факты были. Факты и достижения. Скажем, в 1986 году ни одна из компаний из гнезда Милкена, эмитировавшая высокодоходные долговые обязательства, не оказалась в дефолте: все до единой исправно расплачивались по своим текущим обязательствам! Невероятно, но факт. Кроме того, для всего рынка 'мусорных облигаций' была обеспечена невиданная ликвидность. Это означало, что в любой момент можно было не только купить эти бумаги, но и с легкостью продать. Причем по практически неизменной цене. Это вселяло в портфельных менеджеров уверенность в завтрашнем дне и рекрутировало для Милкена все новых и новых клиентов.
Как же Милкену удавалось добиться столь впечатляющих результатов? Недаром говорят, что дьявол прячется в деталях! Именно в механизмах регулирования рынка 'мусорных облигаций' и проглядывал юридически пикантный аспект. Почти весь рынок Милкена строился на искусственной имитации. Делалось это двумя способами. Во-первых, Майкл заручился поддержкой очень узкого круга финансовых воротил, чья общественная репутация, заставляла, по меньшей мере, морщиться чистоплотных людей. Вместе с Милкеном 'мусорный' суп варили: Иван Боэски, первостатейный уолл-стритовский разбойник (он-то как раз и сдал Милкена правосудию!), 'подрывная квадрига': Карл Икан, Рональд Перельман, Ти Бун Пикенс и Виктор Познер — люди, к которым испытывал персональную ненависть каждый генеральный директор компаний-'голубых фишек' (почему — скоро узнаете!), Саул Штейнберг, владелец крупнейшего оффшорного страхового конгломерата, Фред Карр и Карл Линднер (еще два 'страховика').
Вся эта компания вместе с самим Дрекселом и обеспечивала 70% ликвидности рынка 'мусорных облигаций'. Выражаясь простым человеческим языком — группа доверенных лиц покупала и продавала ценные бумаги друг у друга. Один лишь калифорнийский департамент Милкена проводил 250 тысяч (!!!) операций с бумагами ежемесячно! Транзакции осуществлялись между сотнями и тысячами кодированных счетов без указания имен продавцов и покупателей. И вот парадокс: система работала! Причем работала изумительно четко, не давая даже малейших сбоев. Рынок 'мусорных облигаций' поражал стабильностью и уровнем доходов даже самых матерых ветеранов Уолл-Стрит. В результате на 'мусорных облигациях' Милкена поднялись 900 компаний, расцвели целые индустрии, которые сегодня составляют гордость американской экономики: кабельное телевидение (помянутый уже CNN и его создатель Тед Тернер), телефония (MCI — главный конкурент монополиста AT&T), региональные авиалинии, биотехнологии, медицинское страхование и компании дистанционного обучения. Без дешевых финансовых вливаний, которые обеспечивал Милкен, им бы никогда не удалось раскрутиться в столь сжатые сроки.
Если бы 'мусорные облигации' использовались только для финансирования новых перспективных направлений, Милкену, рано или поздно, поставили бы памятник, а не отправили на 10 лет за решетку. Причем невзирая на многочисленные мелкие правонарушения, которые, ясное дело, сопровождали деятельность калифорнийского департамента. По словам безымянного труженика Уолл-Стрита: 'Не существует ни одной инвестиционной компании, которая хотя бы разок не нарушила строгие правила Комиссии по ценным бумагам'. Проблема, однако, в том, что финансирование с помощью 'мусорных облигаций' по большей части использовалось совершенно для иной цели — для LBO.
За этой жуткой аббревиатурой скрывается самый большой кошмар корпоративного истэблишмента — Leveraged Buy-Out, 'кредитный выкуп' — шакалья атака на раненого льва. В роли льва выступали 'голубые фишки', а шакалили как раз ребята из стаи Милкена, в первую очередь, вышеупомянутая 'подрывная квадрига'. Смысл кредитного выкупа: маленькая, но очень наглая компания покупает контрольный пакет акций какого-нибудь столпа экономики с миллиардной капитализацией и столетней историей. При этом налетчик не использует свои деньги (да и откуда у него такие суммы!), а берет их в кредит. Залогом под кредит служат сами акции компании-жертвы. Как читатель уже догадался, деньги на кредитный выкуп поступали от 'мусорных облигаций'. Майкл Милкен разработал для Боэски, Познера и Икана со товарищи замечательный механизм, который позволял после удачного налета с легкостью покрывать задолженность по 'мусорным облигациям': атакованная 'голубая фишка' полностью раздербанивалась в том смысле, что тут же распродавались ее самые сочные активы. Большая часть полученных денег оседала в карманах налетчиков, остальное шло на обслуживание долга.
Самым омерзительным налетчиком слыл майамский делец Виктор Познер, поднявшийся в возрасте 20 лет на спекуляциях недвижимостью. У него были пара классов начального образования и могучий опыт уничтожения традиционного бизнеса: он скупал акции, получал контроль над компанией, обдирал ее как липку и выбрасывал на улицу вместе со всеми миноритарными акционерами и сотрудниками. В 'Дрекселе' за Познером закрепилась кличка 'Мидас наоборот': в отличие от критского царя Познер при малейшем прикосновении превращал золото в грязь. Самым скандальным его налетом стала атака на инженерно- строительную компанию 'Фишбах'. Вся операция проходила под финансовым контролем Милкена, который не только обеспечил размещение 'мусорных облигаций' Познера, но и принял непосредственное участие в 'паркинге' — уголовно наказуемой штуке, хорошо знакомой нашему отечественному предпринимателю. В
