величием государства, самым замечательным образом окормляется и безработицей, и бескрайними трудоднями.
Современная экономическая парадигма Китая реализует национальную идею народа: идею самостоятельного торгового бытия в мировой системе. Акцент на двух словах - торговый и самостоятельный. Китаец рождается, чтобы торговать. Не выигрывать чемпионаты мира по шахматам, не сворачивать в бараний рог биржевые площадки и не побеждать нокаутом в боксе. Торговать! Скромно, ненавязчиво. Прямо здесь, рядом с вами. Может, даже и не торговать, а приторговывать. От вас ему ничего не нужно, кроме денег. Не нужно ваших товаров, не нужно опеки. Китаец искренне желает вариться вместе с другими народами в общем котле, но непременно предпочитает оставаться самим по себе, независимым и закрытым.
Национальная идея Китая - бытие ИНЬ, триумф Вечного Женского Начала, позволяющего впитывать в себя всё подряд, сохраняя при этом собственную неповторимость. На бытовом уровне это бытие замечательно передается формулой: «Мы вас переварим!»
По той же причине западная цивилизация, основанная на жестком мужском принципе ЯН, будет всегда притягиваться к ИНЬ Китая, утопая в безграничности Поднебесной, тысячекратно соблазняясь и обманываясь лишь для того, чтобы в очередной раз погрузиться в собственную противоположность. Чем скорее Запад сумеет убить настоящего Дракона - самодовольную глупость либерального монетаризма, - тем будет лучше для Запада. Именно для Запада, а не Китая, потому что Китай - что ему сделается?
Отец Величия [162]
Сергей Голубицкий, опубликовано в журнале 'Бизнес-журнал' №22 от 08 Ноября 2005 года.
http://offline.business-magazine.ru/2005/82/239768/
В Мултане есть идол. Находится он в огромном помещении. У идола четыре лика. В капище, где помещен идол, - четыре двери. В какую бы дверь ты ни вошел, обязательно увидишь его лицо. Ежедневно идолу дают из Мултана десять тысяч серебряных драхм. Высота идола - двадцать локтей. Говорят, четыре тысячи лет, как построено это капище и сделан этот идол. Большая часть богачей, умирая, завещает свое состояние идолу.
Величественный небоскреб Empire State Building [163] обращен к городу четырьмя ликами. Четыре фасада - таинственное наследие архитектурной адаптации, которой американский гений подверг французский стиль арт деко [164]. Четыре фасада дополняют дорогая Бастиону Свободы пирамидальная конструкция, увлеченность шпилями и преклонение перед зигзагами. Там, где есть пирамида, непременно должны быть и лучи солнечного света, символизирующие неодолимое желание строительной братии оплодотворить весь мир своим Высшим Знанием. Не удивительно, что мотивы изливающегося света представлены в настенных декорах практически всех американских небоскребов арт деко.
Башню Empire State Building венчает мачта, обложенная пятью «карандашами света» - флуоресцентными трубами, способными менять цвет по настроению. Между тем, грандиозный оптический спектакль подчинен строгому расписанию: в день святого Валентина купол становится красным, в день святого Патрика - зеленым, в день независимости Израиля опоясывается голубым снизу, белым - посередине и снова голубым - сверху, в день независимости Америки меняет цвета на красный, белый, голубой.
Более полувека государственные праздники, официальные юбилеи и знаменательные даты жестко определяют таинственную световую символику ночного Манхэттена. Лишь единожды 102-этажный Отец Величия изменил традициям: в память о канувших в небытие близнецах Всемирного Торгового Центра подсветка Empire State Building на долгие месяцы застыла в гамме 4 июля - красно-бело-голубом поясе.
11 сентября 2001 года Empire State Building скорбел вместе с нацией, расставаясь с иллюзиями Всеобщего Мирового Братства. И в тот же самый день Empire State Building возрождался душой и телом, возвращая утраченное первородство и приветствуя зарю Всеобщей Мировой Иерархии.
Отобрав осенью 1930 года пальму первенства у Эйфелевой башни (300 м) и дома Крайслера (318 м), Empire State Building (381 м) более сорока лет утолял гордыню титулом самого высокого строения в мире. Затем случилось ужасное. В начале 70-х башни Всемирного Торгового Центра (414 и 412 м соответственно) не просто лишили Empire State Building первенства и коммерческого процветания, но и возвестили о радикальной смене парадигмы. Сначала Великую Пирамиду, бережно воспроизводимую всеми американскими небоскребами арт деко, потеснил Безжизненный Параллелепипед бангладешца Фазлура Рахмана Хана, отца «Tubular design» [165]. Затем сошла на нет и Великая Консервативная Идея, полвека служившая кровью и лимфой американскому капитализму.
Рушился привычный мир: десятки радиостанций и телеканалов, испокон веков уютно располагавшиеся на 80-ти этажах Empire State Building, в спешном порядке перебирались на более высокие и современные площадки Всемирного Торгового Центра; доблестных морских пехотинцев медленно, но верно выдавливали бойцы Хо Ши Мина; Белый Дом погружался в невиданный коррупционный скандал Уотергейта; а молодое поколение со своей дьявольской музыкой, длинными немытыми волосами и туго набитыми гашишными косяками, глазом не моргнув, обменивало традиционные религиозно-этические ценности на мутную иллюзию индуизма.
Главным же признаком трансформации эпох, символически отмеченной победой Всемирного Торгового Центра над Empire State Building, стало нарушение парадигмы экономической: фундамент Великой Консервативной Идеи Америки - священный приоритет частной собственности - был отдан на растерзание каким-то ничтожным и немыслимым искушениям. Вдруг оказалось, что деловая хватка, управленческий талант, умело инвестированный доллар и несгибаемый дух предпринимательства - больше не соль земли и
