Как бы там ни было, но Мухаммад Юнус и банк «Грамин» интересуют нас совершенно в ином аспекте, а именно — уже помянутой выше химерической амальгамы иллюзий классического европейского социализма и ультрамодных теорий «Чикагской школы» (Мильтона Фридмана, Арнольда Харбергера и проч.) Сочетание несочетаемого и его место в истории — примерно так можно охарактеризовать ракурс, в котором мы попытаемся рассмотреть «деревенский банк» доктора Юнуса.
Три кита
Легенда гласит, что как-то раз, прогуливаясь по окрестностям читтагонгского университета, Мухаммад Юнус повстречал одинокую женщину, промышлявшую изготовлением плетеных стульчиков из бамбука. Женщина пригласила Юнуса в родную деревню, где доктор собственными глазами смог лицезреть беспросветную нищету, разбивающую надежды на лучшее будущее местных предпринимателей. Вернее, предпринимательниц, поскольку у мужчин не было времени на занятие бизнесом — с рассвета до заката они гнулись на рисовом поле.
Ситуация усугублялась не столько голодом, вызванным традиционным для Бангладеш сезонным разливом Ганга, сколько бессовестным нежеланием банкиров традиционной ориентации ссужать деньгами бедноту, у которой ничего не было за душой для обеспечения залога. И тогда Мухаммад Юнус совершил исторический поступок: собрал местных плетельщиц бамбуковой мебели воедино (общим числом 42) и ссудил им из собственного кармана 27 североамериканских долларов (разумеется, в местной валюте — така).
Мухаммад Юнус был реалистом, поэтому деньги одолжил без всякого залогового обеспечения и под умеренный процент. Деревенские предпринимательницы оценили оказанное им доверие и, преисполненные благодарности, взялись за плетение бамбуковой мебели с удвоенной энергией, исправно погасив задолженность в срок. Все 42. Так родился банк «Грамин».
Сегодня величие «Грамина» покоится на трех китах. Имя первого мы уже знаем — это кредитный союз, определяющий распределение собственности между самими держателями счетов в банке. Заемщикам «Грамина» принадлежит 94% акций. Остальные 6% контролирует правительство Бангладеш.
С учетом почтенного возраста инициативы Райффайзена может показаться странным девственное восхищение мировой общественности в общем-то аналогичной системой распределения собственности в банке «Грамин». Причина, однако, не в принципе этого распределения, а в его размахе и — главное! — социально-демографическом наполнении. Во-первых, банк «Грамин» предоставляет кредиты почти исключительно беднейшим слоям населения. Во-вторых, таких заемщиков на нынешний день скопилось 6 миллионов 670 тысяч. В-третьих, 97% клиентуры банка (а заодно и его владельцев) составляют… женщины! И все это поразительное хозяйство разметалось по 2 247 филиалам, покрывающим 72 096 деревень. Как тут не восхититься империей бедных, способной к тому же генерировать ежегодно доход в 95 миллионов долларов!
Имя второго кита «Грамина» — микрофинансирование: практика, определяющая непосредственно механику функционирования бенгальского банка. Термин «микрофинансирование» охватывает полный спектр банковских услуг с непременной приставкой «микро»: микрокредит, микроплатежи, микросбережения, микрострахование. Поскольку денежный эквивалент 100 долларов, как правило, соответствует заемному потолку, можно с уверенностью сказать, что микрофинансирование способно удовлетворить потребности исключительно беднейших слоев населения. Более того, речь может идти также о населении исключительно беднейших стран мира. Таких как Бангладеш, например, или Руанда, Гаити, Боливия, Гондурас, Нигерия — не случайно филиалы банка «Грамин» пользуются особой популярностью именно в этих уголках планеты.
Непосредственный размер кредита не является, однако, главной составляющей микрофинансирования, иначе было бы непонятно заявление, сделанное недавно Мухаммадом Юнусом: «В последнее время ко мне неоднократно обращались как частные российские компании, так и чиновники различного уровня, которых интересовала практика выдачи микрокредитов, применяемая в банке «Грамин».
Можно не сомневаться, что фраза доктора Юнуса о том, что «наши технологии можно применять во всех странах мира, и Россия не исключение», относится не к стадолларовым займам, а к чему-то другому. К чему же? К совершенно уникальной системе принуждения, разработанной банком «Грамин» ради обеспечения высокого уровня возвратов кредита в условиях, когда отсутствуют какие бы то ни было формы традиционного залогового обеспечения. Именно в этой системе заключается истинное новаторство Мухаммада Юнуса, ноу-хау, за которое, подозреваю, он и был удостоен высочайшим поощрением норвежской элиты.
Система обеспечения долговой ликвидности банка «Грамин» заключается в круговой поруке. Смысл ее состоит в том, что кредит никогда не предоставляется отдельному индивиду, а лишь тому, кто добровольно объединяется в т. н. «группу солидарности». Стандартная «долговая ячейка» «Грамина» состоит из пяти человек. При этом кредит предоставляется не всем пятерым, а только двоим из них. Шанс остальных на получение низкопроцентного займа полностью определяется усердием уже облагодетельствованных участников (на практике — участниц) «долговой ячейки» в еженедельном возврате процентов: вернут вовремя, получат деньги и другие, не вернут — фигушки!
Не удивительно, что члены «группы солидарности» являются одновременно и взаимопоручителями кредита, и его гарантами, а при необходимости и вышибалами. Критики банка «Грамин» обожают рассказывать историю о том, как разъяренные участницы деревенских «долговых ячеек» срывали крыши в сезон дождей с домов своих нерасторопных товарок за задержку выплат по кредитным обязательствам.
Ради упрочения внутрикорпоративной спайки в «группах солидарности» банк «Грамин» разработал специальную хартию — т. н. «16 решений», под которыми в обязательном порядке необходимо подписаться для получения микрокредита. Вот этот шедевр:
Во всех проявлениях нашей жизни мы обязуемся следовать и продвигать четыре принципа банка «Грамин»: Дисциплина, Единство, Смелость и Упорный Труд. Мы привнесем в наши семьи процветание. Мы не будем жить в обветшалых жилищах. Мы починим наши дома и приложим все усилия для скорейшего строительства новых домов. Мы будем выращивать овощи круглый год. Мы будем сами потреблять их по мере необходимости, а избыток — продавать. В посевной период мы будем сеять как можно больше семян. Мы будем планировать деторождение, для того чтобы семьи наши были маленькими. Мы сведем наши расходы к минимуму. Мы будем следить за своим здоровьем. Мы будем образовывать наших детей и следить за тем, чтобы они могли сами зарабатывать себе на образование. Мы всегда будем содержать наших детей и наше жилище в чистоте. Мы построим специально оборудованное отхожее место и будем им пользоваться. Мы будем пить воду только из специальных колодцев. Если колодцев нет поблизости, мы будем кипятить воду или использовать дезинфекторы. Мы не будем брать приданое за своих сыновей и не будем давать приданое за своих дочерей. Мы полностью искореним в нашем «центре» («группе солидарности» — С. Г.) проклятие приданого. Мы не будем практиковать детские браки. Мы не будем причинять никому несправедливости и не позволим творить несправедливость по отношению к другим. Мы будем коллективно участвовать в более крупных инвестициях для получения более высоких доходов. Мы всегда будем готовы оказывать поддержку друг другу. Если кто-то из нас (членов «группы солидарности» — С. Г.) окажется в затруднении, мы все придем ему или ей на помощь. Если мы узнаем о нарушении дисциплины в любом «центре», мы все сразу направимся туда и поможем восстановить эту дисциплину. Во всех общественных мероприятиях мы будем принимать коллективное участие.
«16 решений» — документ уникальный и сам по себе достойный Нобелевской премии мира, поскольку является лучшим изобретением для укрепления неоколониальной системы снизу. За внешне рациональной заботой о гигиене и быте сельских жителей скрывается такое зловещее мальтузианство, такой откровенный механизм разрушения традиционного общества и извращения жизненных ценностей, что просто не верится:
