Пробить показ на канале Игумнову оказалось не по силам, все контакты с непосредственным начальством результатов не принесли. Поэтому вариант номер один мог принести Игорю лишь неплохой гонорар за производство грамотного телепродукта. А именно шестьсот тысяч рублей, что примерно равнялось двадцати тысячам американских долларов. Хороший довесок к зарплате.
Особенно с учетом того, что ремонт долгожданной однушки закончен, а мебель еще не куплена.
В принципе, если рассматривать дельце как обычную халтуру, то все можно слепить за полторы недели. С подбором архивных видеоматериалов, съемок в фирмах – поставщиках медицинского оборудования и даже с выездом на место событий, чтобы включить в кадроплан узнаваемые городские виды.
В общем, вариант номер один был самым быстрым, самым безопасным и самым простым – деньги заказчик выплачивал не после показа, а после завершения монтажа.
Один только минус: оценивать стоимость раз в жизни выпавшего шанса в шестьсот тысяч рублей было обидно. Он прекрасно помнил сумму, обещанную за показ фильма.
А значит, появляется вариант номер два – все-таки этот показ пробить. Не на своем канале, так на чужом. Возможно, каком-нибудь маленьком, с крошечным рейтингом и потому не очень контролируемом вертикалью. Поделившись, разумеется, с заинтересованными лицами частью гонорара.
И, наконец, есть третий вариант. Самый туманный. Но и самый золотоносный.
Сумма тендера во время псковской встречи была не раз озвучена. Сумму маркетинговых, а тем более откатов, достаточно легко можно было предположить.
Это уже не двадцать тысяч зеленых. И не двести. И даже не два миллиона. Это по-настоящему крупная игра с по-настоящему высокими ставками.
Но в игре, как известно, участвуют две стороны. И если первая сторона свое предложение уже озвучила, то вторая могла бы, возможно, предложить намного больше.
Вопросы морали Игоря Игумнова терзали не сильно. Легко рассуждать о морали, имея десяток-другой миллионов на надежных счетах. Или, наоборот, не имея ничего и ни к чему особо не стремясь. Игорь не проходит ни по одному из названных вариантов: он не сын миллионера и не мать Тереза. Следовательно, проблему надо решать исключительно из рациональных, то есть экономических, соображений.
Единственный вопрос, как к подобным решениям отнесется Вичка. Ведь ее бизнес-мама – один из главных участников процесса.
Это был действительно вопрос.
Игорь позвонил Вичке и условился о встрече в тихой кафешке на Арбате.
Вичка приехала на пять минут раньше срока, поэтому зашла в близлежащий бутик: девушке, по ее соображениям, надлежало пусть ненадолго, но запоздать.
В итоге, когда вошла в кафешку, Игумнов уже сидел за столиком.
На улице темнело.
Негромко играла непопсовая музыка – какая-то островная этника.
Официант зажег крошечную свечку: и романтично – блики красиво ложились на молодые лица, и полезно – вновь прибывшие сразу от входных дверей видели, какие столики заняты, какие свободны.
– Что будешь есть? – осведомился Игорь.
Вичка заказала совсем немного: кофе да фруктовый салат – грамотно и небескорыстно режиссируемое массовое сумасшествие заставляет восемьдесят процентов девушек независимо от возраста и состояния фигуры бороться за снижение веса.
Игорь к действиям промывальщиков мозгов имел профессиональный иммунитет. В результате чего ему вскоре принесли и жареного мясца, и отличную, тоже жареную, картошечку с лесными грибами.
От спиртного только отказался. Чтобы с гаишниками потом не бодаться. Плюс – новенькое для него соображение – вдруг общение с Вичкой продолжится максимально желанным образом?
Игумнов был вовсе не против этого. Причем не против и возможных последствий такого общения: он даже презервативы перед встречей покупать не стал, нарушив стандартный ритуал подготовки своих романтических свиданий.
А коли мысли пошли о возможных детях, то пусть они появятся не после алкогольного зачатия.
Вичка вряд ли догадывалась о столь высоком настрое мыслей своего визави. Но ей тоже было хорошо и приятно в полутемном кафе.
– Как дела с маминым кино? – спросила она.
– С самим фильмом – нормально, – ответил он. – Кое-что надо дополнительно подснять. С фирмачами проконсультироваться. И, наверное, я еще в город подъеду, виды поснимаю. Чтоб архивом не очень попахивало.
– А с чем ненормально? – Вичка сразу смотрела в корень.
– С показом, ты разве не в курсе?
– Береславский же взял на себя, – удивилась она.
– Вряд ли у него что-то выйдет, – сказал Игумнов. – Я, когда мосты наводил, кое-чего выяснил.
– Что же?
– Там – крепкие ребята. Реально крепкие. Ни на одном центральном канале они ничего подобного не допустят. Если только что-нибудь дециметровое. Или кабельное. И то под вопросом.
– То есть ты думаешь, маму из тендера все-таки выдавят?
– Уверен. И хорошо, если без последствий.
– Жаль. Для нее это будет большое разочарование.
– Жизнь надо принимать такой, какая она есть, – мягко сказал Игумнов. – Нет смысла – с дубиной на танк. Полно других вариантов заработать. Даже на этой же схеме.
– Это как? – не поняла Вичка.
– Ну, например, сдать им тендер в обмен на некую компенсацию. И деньги поимеешь, и друзей приобретешь.
– Подальше бы от таких друзей, – поежилась Вичка, вспомнив ночной звон стекол и искалеченный «Ягуар» Береславского.
– А в нашем мире других не бывает, – спокойно объяснил Игорь. – Как говорится, ничего личного. Только бизнес.
– Интересные ты вещи девушке рассказываешь.
– Это я не девушке. Это я будущему российскому специалисту по пиару и рекламе, – улыбнулся Игумнов. – Девушке я бы совсем другое рассказал.
– Что именно? – Теперь и Вичка улыбнулась.
– Может, пойдем потанцуем? – вместо ответа предложил Игорь.
Музыка из динамиков уже закончилась. Теперь на небольшом электронном фортепиано играл молодой чернокожий парень, одна из аттракций этого кафе. Небыстрая и красивая мелодия заполнила маленький зал. Около крошечной сцены, в полумраке, уже танцевали две пары.
– Пойдем, – согласилась она.
Игорь бережно обнял Вичку и медленно повел ее в ритме, заданном явно кайфующим от собственной музыки пианистом.
Вичка доверилась мягким звукам и крепким рукам Игумнова, но все же еще раз задала свой вопрос:
– Так что бы ты сказал девушке?
– Своей девушке я бы сказал, что готов всю жизнь работать на нее.
– И все?
– И на наших с ней детей.
– И все?
– А этого мало?
– Не знаю, – после паузы честно сказала Вичка. – Немало – точно. Но не уверена, что достаточно.
– А чего в формуле не хватает? – мягко спросил Игорь.
Его руки нежно гладили Вичку, и разрешенная граница их перемещения сегодня была явно большей, чем раньше.
– Ты мне нравишься, – сказал Игумнов, так и не дождавшись ответа. – Очень нравишься.
– Ты мне – тоже, – сказала Вичка.
