Место и условия встречи назначил я. Исходя из моего жизненного и профессионального опыта. А вот вызвал меня Ефим – сказал, что произошло что-то очень важное. В моей-то жизни ничего особо важного за последние дни не произошло. После того как Ефим вернул меня в этот мир, сообщив, что Алька жива, боюсь чего-либо еще просить у бога. Он и так дал мне много больше, чем я заслужил.
Занимался своими мелкими делами. Что главное перед битвой? Главное перед битвой – разведка. Вот на нее и потратил все свое свободное время.
Еще – купил этот замечательный автомобиль, который даже сумел самостоятельно переехать задним ходом бордюр. «Жигули»-«копеечка» неизвестного года выпуска, со старыми, еще черными номерами, досталась мне за 220 долларов из ссуженной Ефимом Аркадьичем суммы. Расписку-доверенность незнакомый ранее продавец написал на колене, потому что сейчас – либерализация и еще потому, что редкий милиционер остановит на дороге подобную птицу. Всегда есть шанс, что после остановки она уже не найдет в себе сил тронуться, а это может сильно ранить совесть какого-нибудь особо чувствительного милиционера.
Хотя что это я: мне машина нравится, сегодня – как и предыдущие четверть века – она честно выполняет свое главное предназначение. По сути, она мой боевой конь, а конь в бою не просто одомашненное животное, используемое для перемещения грузов. Так что не будем злословить по поводу боевых друзей.
…Я в очередной раз огляделся. Улица была абсолютно пустынной. Мокрый черный асфальт – снег не смог выдержать две напасти сразу – соль и оттепель – поблескивал в мертвенно-желтом свете мощных ртутных ламп. Интересное дело: никому не придет в голову назвать солнечный свет мертвенным. Веселый, радостный, животворный. А вот этот – увы. Исключительно печальные ассоциации. Хотя, может быть, дело не в колере, а в обстоятельствах, при которых эти самые цветовые гаммы изучаешь.
Дождик со снегом усилился, и я включил «дворники». Они крутанулись по стеклу с таким хлюпом и стуком, что, наблюдай кто-нибудь за улицей – услышал бы за версту. На всякий случай вырубил шумный механизм, но видимость очень скоро ухудшилась. Правда, никто и не появлялся, я имею в виду – способный привлечь мое избирательное внимание.
Время от времени проезжали случайные автомобили, в основном – легковушки. Все порядочные люди сейчас отдыхают, заклеймил я поздних путешественников. Каждый из них заставлял меня напрячься и делал ожидание еще более томительным. «Ауди» Ефима Аркадьича пока что не было.
Итак, что мы имеем сегодня? С помощью личной разведки и дружеских связей удалось установить следующее: врагов у нас с Ефимом Аркадьичем – до хрена. Фактически мы работаем против мощного охранного агентства, в котором половина сотрудников с серьезным оперативным опытом. Я даже нашел в списке личного состава (любезно предоставленном старым другом, курирующим ЧОПы) своего бывшего сослуживца. Впрочем, я бы с ним в разведку не пошел. Ни тогда, ни тем более – теперь. Но все равно было бы крайне неприятно в него стрелять. Да и выучка у нас примерно равная, если он не потерял форму. В поле я вряд ли дал бы ему шанс. А в городе – бабушка надвое сказала.
Потом нашел в списке, точнее, в ксерокопии истинного списка, еще одну знакомую фамилию. «Голиков Антон Петрович, заместитель начальника ЧОП «Кобра». Аккуратненько так вычеркнутую. Одной прямой линией, скорее всего, проведенной по линейке.
Это я его вычеркнул. И самое страшное, с точки зрения М.Л. Ходецкого, что это меня ни в малой степени не тревожит. Алькина судьба – да, моя – тоже, хотя готов к любой степени риска. Еще Ефиму Аркадьичу не хотелось бы неприятностей – он со мной очень хорошо обошелся, а главное – спас Альку. До большинства остальных двуногих мне пока нет дела.
Со стороны Купавинского проезда показался свет фар приближающегося автомобиля. Я на один раз включил «дворник», щетки прошлись по стеклу, и пока снежок не запорошил его вновь, отметил, что на круг въехала сильно побитая жизнью «шестерка». Может быть, даже не моложе моей. Цвет определить сложно, ясно только – что не белый. Впрочем, цвет и неважен: Ефим ездил на старой, но очень ядреной «Ауди».
Я вновь расслабился, и – зря. Случайная «шестерка», похоже, случайной вовсе не была. Она объехала целый круг и тихонько припарковалась прямо на нем, в темном месте, недалеко перед выездом на 16-ю Парковую в сторону Щелковского шоссе. Мне пришлось здорово напрячь зрение, чтобы разглядеть, что в этой абсолютно незнакомой машине сидит именно Ефим Аркадьич: его немалая голова и, главное, характерные очки на мгновение прорисовались, когда он крутнул головой. Если б он был без кепки, наверное, и лысина бы сверкнула.
«Молодец, – подумал я. – И приехал вовремя – всего четыре минуты опоздания, а раньше я ему приезжать запретил, чтобы не отсвечивал, – и все мои инструкции выполняет: сидит в машине, пока я не подойду».
Но перехвалил мужика. И пяти минут не просидел Ефим Аркадьевич, наверное, засвербило в одном месте – ждать он не любит. Вылез из машины – видно было, как благодарная «шестерка» облегченно приподнялась на амортизаторах, – и начал расхаживать вокруг, ожесточенно крутя головой. Примерно так же вторая после майора Жевелко легенда нашей школы – капитан Мажаев – демонстрировал нам жесты и мимику, недопустимые для человека, желающего остаться незамеченным. Я чертыхнулся про себя, хотя, похоже, мы перебдели. Никого вокруг не было. Можно было идти к Ефиму, вновь севшему в «шестерку».
Чисто из уважения к традициям я просидел еще пять контрольных минут.
И – вновь не зря! Еще одна машина – «Фелиция» с тонированными стеклами – проползла мимо меня и остановилась между мной и Ефимом. Меня они наверняка не заметили.
Сначала была «Октавия», теперь – «Фелиция». Не зря они называются «шкодами». Бог шельму метит.
Из «Фелиции» никто не вышел. Но самое страшное – в ней никого и не было! Что за черт?
Я видел, как Ефим завертел головой, пытаясь понять, кто приехал. Если он решит, что это я, то может и навстречу пойти, он сейчас наверняка забыл все мои инструкции. Что же хотят вновь прибывшие? И где они, черт возьми, находятся? Из багажника, что ли, рулят?
Мы простояли так более десяти минут. Вялая надежда на случайность полностью испарилась. Я терялся в догадках. Слава богу, Ефим хоть пока не вылезал. Может, просто струсил. Это был бы лучший вариант. Подъехавший пустой автомобиль тоже не шевелился. Если бы не дымок из выхлопной трубы «Фелиции» и активно вращающаяся голова Ефима Аркадьевича в «шестерке», была бы совсем потусторонняя картина. Как после нейтронного взрыва.
Надо было что-то предпринимать. Я достал «П-38», дослал патрон в патронник и пошел к «Фелиции». И, честное слово, мне было не по себе: я не агент Малдер и не привык воевать с призраками. Поэтому даже обрадовался, когда, подойдя поближе, все-таки разглядел за рулем машины… ребенка! Хотя хрен редьки не слаще. Что же тут за чертовщина такая развелась? Я опустил пистолет, чтобы не испугать пацана, и тихонько постучал по стеклу. Оно опустилось, и на меня глянула такая улыбка, что агентша Скалли, увидев ее, описалась бы, не сходя с места. Это была совершенно взрослая рожа, посаженная на хилое детское тельце.
– Привет, – гнусно ухмыльнулась рожа. Ее обладатель в зеркальце заднего вида видел то, что через секунду перестало быть тайной и для меня. В мои ребра уперся ствол: эти ощущения не спутаешь ни с чем.
– Тихо, – сказал спокойный голос. – Отдай, пожалуйста, оружие.
Я отдал. А что прикажете делать? Можно, конечно, закричать «кия!», начать выполнять любимый прием карате или еще что-нибудь, настолько же бесполезное. Но через одну десятую секунды будешь иметь внутри грудной клетки совершенно посторонний и ужасно смертоносный предмет.
– Спасибо, – сказал гость, свободной рукой переложив «вальтер» наверняка покойного Блондина в дальний от меня карман пальто. – Садитесь в машину, пожалуйста.
Злобный тролль уже вскочил со своего сиденья и открыл заднюю дверцу. Я пролез внутрь салона, даже и не помышляя о сопротивлении: он расстрелял бы меня в упор.
– Герман, садись на свое место, – тихо приказал мой пленитель. И сел рядом со мной, слева, переложив свой пистолет в левую же руку.
Я не видел марки пистолета, я не знал, левша ли он. Но готов был отдать на отсечение свою
