проходит обряд брит-милы. На одном из семейных праздников случается новый конфликт жены и наложницы, после чего глава семейства изгоняет наложницу из дома вместе со своим старшим сыном. С тех пор они живут отдельно, но, судя по всему, первенец не теряет связи с отцом. Вероятно, незадолго до смерти жены глава семьи получает известия из далекой «исторической родины» об обильном пополнении в семье своего брата. После смерти супруги муж приобретает усыпальницу и устраивает достойные похороны. Затем решает посватать младшего сына за внучку своего брата, для чего снаряжает в дальний путь доверенного слугу. Сватовство завершается наилучшим образом: молодые счастливо соединяются. Престарелый глава семейства женится вновь. В новом браке рождаются шесть сыновей. Наконец, и его долгая жизнь подходит к концу. Семейная сага заканчивается перечислением потомства старшего сына патриарха… А дальше начинается новый рассказ – семейная история младшего сына и его потомков.
«Комплекс традиций, лежащих в основе повествований книги Бытия, – пишет И. Тантлевский, – в конечном счете, конечном анализе представляет собой тщательно разработанное описание родственных связей, которые существовали (или считались существующими) между предками Израиля и его соседями».[200]
Эта гипотеза кажется достаточно обоснованной. В самом деле, именно «родственные связи» представлены в тексте с особенной полнотой, тщанием и претензией на достоверность.
Видимая правдоподобность «семейной истории» нарушается разве что происшествиями, случившимися с Сарой в Египте и Гераре, когда местные цари, привороженные прелестями, мягко говоря, не очень молодой женщины, пытались сделать ее своей наложницей. Зачем же в претендующей на достоверность хронике понадобились эти «фантастические» эпизоды? Объяснения исторических писателей не приближают нас к разгадке. Чаще всего, можно услышать, что «слово „год“ имело другой смысл», и «у самых первых патриархов исчисление возраста могло идти не по годам, а по лунным месяцам», поскольку, мол, «все предки Авраама поклонялись луне». И тогда, «считая 13 лунных месяцев в году, 900 „лет“ будут соответствовать примерно 70 годам», т. е. легендарный долгожитель Метушелах (Мафусаил) со своими 969 годами прожил, стало быть, немногим более семидесяти лет. И что же? Выходит, что фараон приказал забрать в свой гарем пятилетнюю девочку… Кое-кто, впрочем, говорит о том, что «древние евреи вели счет не по годам, а по сезонам». Такое допущение и в самом деле помогает получить несколько приемлемых датировок: Саре, например, в момент «египетских событий» было всего лет 16–17.
«Казалось бы, комментаторы Торы должны были бы обеими руками ухватиться за подобную гипотезу, – пишут П. Люкимсон и М. Абрамович. – Но нет, они продолжают настаивать на том, что Саре в это время исполнилось именно 65 лет и ни годом меньше. Средняя продолжительность жизни людей той эпохи, и сами жизненные процессы в те времена были совершенно иными. Люди жили гораздо дольше, причем вплоть до глубокой старости сохраняли практически тот же облик, что и в молодости. Процесс же старения происходил мгновенно за несколько дней до смерти человека… Вот почему и в 65 лет Сарай выглядела двадцатилетней красавицей. Эти законы старения, говорят наши мудрецы, начали меняться уже после рождения Ицхака, однако и во времена Иакова 70-80-летние старцы выглядели достаточно молодо».[201]
Как бы там ни было, приходится соглашаться с исследователями, считающими, что «цифры», обозначающие возраст патриархов, «так же как и слово „год“, могут скрывать еще не познанную семантику и символику».[202]
Особое место в истории Авраама занимает описание грандиозной природной катастрофы, случившейся в районе Мертвого моря, вероятно, во второй половине XVIII века до н. э. по библейской хронологии, которая, как мы уже видели, в целом совпадает с нашими сегодняшними представлениями об историческом времени. Некоторые исследователи полагают даже, что сам факт появления на географической карте мира Мертвого моря в его нынешнем виде как-то связан с описанным в Бытии катаклизмом. Но почему – особое? Потому что, если это событие произошло в действительности да еще в указанное время, стало быть, у нас есть все основания полагать, что в основе библейской фабулы лежат эпизоды, отражающие объективную реальность. Семейные хлопоты – это одно: разве через четыре тысячи лет узнаешь, кто прав, а кто виноват; другое дело, геологические процессы, которые оставляют свои неизгладимые следы на сотни тысяч и даже миллионы лет.
Впрочем, согласно Пятикнижию, катастрофа эта имеет не столько геологические, сколько этические причины, как и Потоп, произошедший несколько тысячелетий назад. Об этом сказано со всей определенностью: «вопль Сдомский и Аморский, велик он, и грех их, тяжел он весьма» (Б. 18; 20).
О самой катастрофе повествуется весьма лаконично, но емко, с присущей Автору Писания повествовательной силой. «И Господь пролил на Сдом и на Амору серу и огонь от Господа, с неба. И перевернул города эти и всю окрестность, и всех жителей городов сих и растительность земли» (Б.19;24– 25). Авраам, как мы знаем, в это время живет в Хевроне, в нескольких десятках километров от места катастрофы. Это не помешало ему стать свидетелем событий. Он
Землетрясение описано с документальной точностью непосредственно наблюдателем: взрыв (
О катастрофе в районе Мертвого моря известно и Иосифу Флавию, который пишет, что «земля Сдома, некогда столь плодородная и изобиловавшая городами, нынче же (т. е. около двух тысяч лет назад – Л. Г.) – сплошь выжженная пустыня. Рассказывают, что земля эта была испепелена молнией в наказание за нечестие обитателей; в самом деле, еще и сегодня здесь можно видеть следы небесного огня и очертания пяти городов…».[203]
Из Пятикнижия можно заключить, что долина Сиддим действительно находилась на том месте, где теперь раскинулось Мертвое море – Ям Амелах, т. е. Соленое море – скорее всего, в его южной оконечности. Названы и пять городов этого региона, фактически уничтоженные «небесным огнем»: Сдом, Амора, Адм, Цвоим и Цоар. «В долине Сиддим было много смоляных ям» (Б.14;10), – сообщается в Бытии. Приводится даже эпизод Сиддимской битвы, в котором
По мнению П. Люкимсона и М. Абрамовича, «рассказ о гибели Сдома и Аморы напрямую связан с вопросом о том, есть ли в Израиле нефть. Известно, что весь район, занимаемый ныне Мертвым морем, был чрезвычайно богат нефтью, – жители провинившихся городов освещали свои дома нефтяными факелами. Но во время катастрофы начались нефтяные пожары, и таким образом все месторождение выгорело».[204]
Отнесемся к этому сообщению даже не как к гипотезе, а просто как к курьезной детали.
Кажется, первое подробное описание района Мертвого моря, дошедшее до нас, принадлежит Иосифу Флавию, реальному человеку, который побывал в этих местах так давно, что время успело донести до него какие-то отголоски событий еще более отдаленной от нас эпохи патриархов. Он пишет о «равнине, над которой возвышается очень длинная горная гряда, лишенная всякой растительности и идущая… на юг до Сдома и крайней оконечности Мертвого моря; она неровная по высоте и на всем своем протяжении необитаемая ввиду своего неплодородия. (Речь, судя по всему, идет о Иудейской пустыне. – Л. Г.) По ту сторону Иордана ей противостоит другая гряда… Местность между этими двумя грядами называется Большая равнина… Равнина рассекается Иорданом на две части и включает в себя Мертвое море и Тибериадское озеро (т. е. озеро Кинерет – Л. Г.), совершенно противоположные по своей природе, ибо первое из них соленое и бесплодное, второе же – пресноводное и плодородное. В летнюю пору равнина совершенно выжжена солнцем, и чрезмерная сухость воздуха делает ее климат нездоровым. За исключением Иордана она совершенно безводна…»[205]
Правда, как пишет Иосиф Флавий, «неподалеку от Иерихона находится полноводный источник, в высшей степени пригодный для орошения… Этот источник обладает такой плодотворной силой, что от одного его прикосновения земля приносит больше, чем после длительного и обильного орошения,… питая собой многочисленные и красивые сады. Что касается орошаемых им пальм, то их разновидностей великое множество, и каждая отличается от другой по вкусу плодов и по наименованию. Наиболее сочные из них
