Илиада (пер. Н.М.Минского)

Против него лишь Патрокл сидел, сохраняя молчанье

9-190

И ожидая, пока внук Эака играть перестанет.
В ставку вступили послы — Одиссей им предшествовал мудрый —
И подошли к нему близко. Ахилл устремился навстречу,
С цитрой в руках, изумленный, покинув скамью, где сидел он.
Также Патрокл поднялся, вошедших увидев героев.

9-195

Их принимая с приветом, сказал Ахиллес быстроногий:
'Радуйтесь, гости желанные! Верно, нужда привела вас,
Но и в гневе моем вы из всех аргивян мне милее'.
Так говоря, Ахиллес богоравный подвел их поближе
И усадил на скамьи, что коврами пурпурными крыты.

9-200

В то же он время промолвил стоявшему близко Патроклу:
'Быстро, Менойтия сын, принеси наибольшую чашу,
Крепче вина нацеди, приготовив для каждого кубок,
Ибо под кровом моим обретаются те, кто мне дорог'.
Так он сказал, и Патрокл подчинился любезному другу.

9-205

Стол перед ярким огнем он просторный поставил для мяса,
Выложил части спинные овцы и козы разжиревшей,
Также хребет утучненного борова, жиром блестящий.
Мясо держал Автомедон, рубил Ахиллес боговидный
И, на куски разделивши, пронзил их насквозь вертелами.

9-210

Яркое пламя зажег сын Менойтя, муж богоравный.
После ж того, как поленья сгорели, и пламя померкло,
Угли Ахилл разровнял, простер вертела и на каждый
Сыпал священную соль, приподнявши его о подпору.
Вскоре, изжаривши мясо, его на доске распластал он.

9-215

Хлеб на обеденный стол пред гостями в корзинах прекрасных
Ставил Патрокл меж тем, а мясо делил сын Пелея.
Против царя Одиссея, с другой стороны своей ставки,
Сел Ахиллес, повелевши любезному другу, Патроклу,
Жертву богам принести: тот в огонь благовония бросил.

9-220

Гости тогда принялись за лежавшие яства пред ними.
После ж того как желанье еды и питья утолили,
Фениксу знак дал Аякс: Одиссей богоравный, заметив,
Кубок наполнил вином и приветствовал так Ахиллеса:
'Век благоденствуй, Ахилл! Недостатка в еде изобильной

9-225

Не было нынче у нас, — как и прежде в палатке Атрида,
Так и теперь у тебя. Много вкусного подано было.
Но не о сладких пирах нам пристало заботиться ныне.
Горе большое, о, Зевса питомец, мы в страхе предвидим,
Ибо сомнительно стало, спасем ли наш флот крепкоснастный,