Одиссея (пер. В. В. Вересаева)

Чистым, божественным; он сохранялся на случай, когда бы
Все же вернулся домой Одиссей, хоть и много страдавши.
Дверью двустворчатой, прочно прилаженной, вход запирался.
Ключница в той кладовой и ночи и дни находилась,
Все охраняя запасы с великим усердьем и знаньем, —
Опа, сына Пенсенора дочь, Евриклея старушка.
К ней Телемах обратился, позвавши ее в кладовую:
«Амфоры сладким вином наполни мне, няня, — вкуснейшим
После того дорогого, которое здесь бережешь ты,
Помня о нем, о бессчастном, в надежде, что, может быть, в дом свой
Снова вернется отец, ускользнувши от Кер и от смерти.
Амфор наполни двенадцать и крышками сверху покрой их.
Кожаных плотных мешков приготовивши, ты их наполнишь,
Двадцать отмеривши мер, размолотой яичной мукою.
Знай об этом одна! Заготовишь припасы и в кучу
Все их поставишь, а вечером я заберу их, когда уж
Мать поднимется в верхний покой свой, о сне помышляя.
В Спарту я ехать сбираюсь и в Пилос песчаный — разведать,
Нет ли там слухов о милом отце и его возвращеньи».
Так он сказал. Евриклея кормилица громко завыла
И огорченно к нему обратилась со словом крылатым:
«Как могла у тебя в голове эта мысль появиться,
Милый сынок мой! Ну как ты — любимый, единственный — как ты
Пустишься в дальние земли? Погиб уж вдали от отчизны
Богорожденный отец твой, в краю, для него незнакомом.
Эти ж, едва ты уедешь, коварное дело замыслят,
Хитростью сгубят тебя и все меж собой здесь поделят.
Милый, останься же здесь, со своими! Зачем тебе надо
Всякие беды терпеть, беспокойным скитаяся морем?»
Так, Евриклее в ответ, Телемах рассудительный молвил:
«Няня, не бойся! Решенье такое мое не без бога.
Но поклянись мне, что матери ты ничего не расскажешь
Раньше, чем минет одиннадцать дней иль двенадцать с отъездом,
Или не спросит сама, иль другие об этом не скажут.
Как бы, боюсь я, от слез красота у нее не поблекла».
Клятвой великой богов старуха тогда поклялася.
После того как она поклялась и окончила клятву,
В амфоры сладкого тотчас вина налила и в мешках им
Кожаных, сшитых надежно, муки заготовила ячной.
А Телемах к женихам пировавшим вернулся обратно.
Новая мысль тут пришла совоокой Афине богине.
Образ приняв Телемаха, пошла обходить она город;
Остановившись пред мужем, к нему обращалася с просьбой,
Чтобы на быстрый корабль они вечером все собралися.
С просьбой потом к Ноемону, блестящему Фрония сыну,
О корабле обратилась. Охотно он ей предоставил.
Солнце меж тем опустилось, и тенью покрылись дороги.
На море быстрый корабль спустила богиня и снасти
Все уложила в него, какие для плаванья нужны.
После поставила судно при выходе самом из бухты.
Все уж товарищи к судну сошлись, приглашенные ею.
Новая мысль тут пришла совоокой Афине богине:
Быстро направилась в дом Одиссея, подобного богу,
Сладостный сон излила на глаза женихам пировавшим,
Ум помутила у них, из рук у них выбила кубки.
В город отправились все они спать и в постелях лежали
Очень недолго, как сладкий им сон уже пал на ресницы.
Вызвала после того Телемаха из комнат прекрасных
Дочь совоокая Зевса и с речью к нему обратилась,
Ментора образ приняв, с ним сходствуя видом и речью:
«Друг, уж товарищи прочнопоножные сели за весла
И дожидаются, скоро ль ты двинуться в путь соберешься.
Живо идем и не будем задерживать долго отъезда!»
Кончив, пошла впереди Телемаха Паллада Афина,
Быстро шагая. А следом за нею и сын Одиссеев.
К морю и к ждавшему их кораблю подошли они вскоре.
На берегу там нашли уж товарищей длинноволосых.
И обратилася к ним Телемаха священная сила:
«Ну-ка, друзья, принесемте припасы! Они уже дома
Все заготовлены. Мать ничего об отъезде не знает,
Так же другие служанки; одна только слышала тайну».
Так он сказал и пошел, а следом за ним и другие.
В доме забравши припасы, в корабль прочнопалубный быстро
Все их они уложили, как сын Одиссеев велел им.
Сам Телемах поднялся на корабль за Афиною следом;
На корабельной корме она села, а возле богини
Сел Телемах. Отвязали причалы товарищи, быстро
Сами взошли на корабль чернобокий и сели за весла.
Благоприятный им ветер послала Паллада Афина:
По винно-чермному морю Зефир зашумел быстровейный.
Тут Телемах, ободряя товарищей, им приспособить
Снасти велел, и они приказанью его подчинились.
Мачту еловую разом подняли, внутри утвердили
В прочном гнезде и ее привязали канатами к носу.
Белый потом натянули ремнями плетеными парус.
Парус в средине надулся от ветра, и яро вскипели
Воды пурпурного моря под носом идущего судна;
С волн высоких оно заскользило, свой путь совершая.
На корабле чернобоком они паруса закрепили,
После налили вином кратеры до самого края
И совершать возлияния стали богам вечносущим,
Больше же всех остальных — совоокой Афине богине.
Быстро всю ночь и все утро бежал их корабль чернобокий.

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ