— Что тут скрывать? Я на самом деле ужасно боялся. Вдруг сделаю что-то не так.
— Вы были великолепны!
— Что вы!.. Просто я не хотел вас подвести.
— Все сложилось удачно. Даже Хартман оценил. А уж он… — она умолкла, но и без слов понятно было: мнение Хартмана что-то да значит.
— Я сразу понял, что он ви-ай-пи[7], - сказал Бирс.
— О да, Стэн — банкир, дает деньги на фильмы. В Голливуде перед ним все заискивают. Он вообще много вкладывает в шоу-бизнес.
— Кормилец! — произнес Бирс по-русски.
— Что вы сказали? — удивилась Джуди.
Хотя английские слова bread-winner и berefactor имели другой смысл, Джуди, похоже, поняла.
— Да, он стал очень самоуверенным, — заметила она огорченно. Правда, от него действительно многие зависят.
— Вы давно знакомы? — спросил Бирс.
— Сколько себя помню. Наши родители дружат. Когда я родилась, он пошел в школу. Мне всегда ставили его в пример: он был круглый отличник.
— Наверное, вы скоро поженитесь, — предположил Бирс.
— Родители очень хотят. Его и мои.
— А вы? — как можно непринужденнее поинтересовался Бирс, стараясь избавиться от ноющего чувства утраты.
— Я? — Джуди задумалась, как бы в сомнении, стоит ли говорить, потом улыбнулась. — Все говорят, что я счастлива.
— Еще бы! Такая пара!.. Настоящие жених и невеста. С рекламной открытки. Поздравляю вас, о лучшем и мечтать нельзя.
Но он видел, что ее точит какой-то червь, мучают сомнения, однако он осек себя: «Не твое дело, — сказал он себе, — ты здесь вообще командировочный: прибыл-убыл, день отъезда — день приезда… Билеты, суточные, постель. Главное — это вовремя сдать бухгалтеру финансовый отчет».
— Джуди, утром на студию, надо выспаться. Я еще не привык: разница во времени, — Бирс встал.
— Спокойной ночи. Я посижу. Спасибо за вечер.
— Вам спасибо, — Бирс направился к двери, на пороге обернулся: Джуди сидела в углу, слишком одинокая и хрупкая для такого огромного помещения. Это было все равно, что в одиночестве сидеть в зале ожидания на вокзале; она показалась Антону беззащитной и неприкаянной.
Сладкоголосый саксофон источал в полумраке ностальгическую мелодию, которая сочилась в ночную тишь, подобно струе меда. Джуди налила себе вина и потягивала маленькими глотками, погруженная в раздумья; можно было подумать, что она спит с открытыми глазами.
Бирс вышел в холл и осторожно, стараясь не шуметь, поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Скрип его шагов сопровождала тихая, льющаяся снизу музыка.
За месяц, что Бирс жил в Лос-Анджелесе, это была единственная ночь, которую Джуди провела у родителей. Она заезжала за ним по утрам, вечером привозила на ночлег, Антон не сомневался нисколько, что ночи она проводит с Хартманом. Впрочем, это его не касалось.
В разгаре была зима, однако завтрак неизменно начинался со свежей клубники, разнообразных фруктов и соков, как и ланч на студии, где компания устраивала для сотрудников шведский стол.
Джуди приезжала за Бирсом в половине девятого, белая «хонда» появлялась бесшумно, как рыба, стремительно и плавно въезжала на пологий косогор и замирала у дома. Джуди целовала родителей и везла Антона на студию, где они работали до четырех с перерывом на ланч.
Бирс сделал несколько репортажей и часами сидел с Джуди в монтажной, готовя материал в эфир. После работы они отправлялись обедать, обычно навещали какой-нибудь ресторанчик с хорошей кухней.
В первый день они заехали в бизнес-клуб отеля «Четыре сезона» на Дохени драйв, и Бирс как деревенщина пялился по сторонам, разглядывая нарядные золотистые стены, овальные холлы, где стояли огромные кадки с фикусами, зеркала во всю стену, в которых отражались уютные залы с круглыми столами, ноги утопали в толстых коврах, повсюду встречались укромные уголки для отдыха, а однажды Бирс и Джуди приехали сюда вечером и его ошеломил сад с подсвеченным бассейном и рождественскими деревьями, усыпанными маленькими горящими лампочками.
Чаще всего они обедали в ресторане, который Джуди любила сама. Их угощали на славу, а то, что они не могли съесть, им, как водится, заворачивали с собой.
Везде расплачивалась Джуди, Бирс испытывал неловкость, но когда он сделал попытку заплатить, Джуди погрозила пальцем:
— Тони, за все платит компания.
Он удивлялся, насколько она бесхитростна, все ее поступки, слова и воззрения отличались простотой и естественностью и потому казались весьма разумными, плодом раздумий.
Они заехали в пиццерию «Ангелы» на углу Пойнсетия и Мэлроуз в Голливуде поблизости от студии Парамаунт. Снаружи это было неказистое старое здание в два этажа, над входом громоздились металлические конструкции, внутри тесно стояли черные пластиковые столы, но оказалось, что здесь чудесно кормят, и многие голливудские знаменитости частенько наведываются сюда, чтобы вкусно поесть; почти все они дружили с хозяйкой.
Она вышла к Бирсу и Джуди в просторном сером комбинезоне, раскрасневшаяся, только что от плиты. Джуди познакомила их, и оказалось, что хозяйка знаменита не только как повар, но и как автор кулинарных книг. Они закатились в знаменитый ресторан «Паламино» на бульваре Ланкершим в Северном Голливуде, где подавали изысканную морскую пищу и хорошее мясо, и Антон вспоминал свою нищую голодную страну на другом конце света — страну, богаче которой не было на земле. А здесь столы ломились от сочной, вкусной еды, съесть все не было сил, и он подумал, как будет сожалеть об этом дома.
По ночам в черном калифорнийском небе далеко окрест была видна яркая неоновая вывеска «Паламино»: желтая подкова, в которой поднялась на дыбы желтая цирковая лошадь; Бирс часто вспоминал ее в зимней сумрачной, перебивающейся впроголодь Москве.
13
Беглецы уходили отстреливаясь. Одиночными выстрелами они стреляли из пистолетов и бежали в надежде оторваться. Отряд отвечал беглым огнем и продвигался вперед ползком, бросками и короткими перебежками.
Иногда пальба прекращалась, понятно было, что беглецы пошли в отрыв. Першин поднимал отряд, они бежали следом по шпалам и обочинам колеи, рискуя угодить под прицельный выстрел; несколько выстрелов попали в цель, наружный слой кевлара на бронежилетах висел клочьями, а один из разведчиков получил ранение, к счастью, легкое. Фельдшер перевязал его. Першин оставил раненого у шахтного телефона, приказав связаться с диспетчерской, чтобы со следующей станции навстречу выслали подкрепление на перехват. Он рассчитал, что перекроет тоннели и возьмет беглецов в клещи, но они неожиданно исчезли — как в воду канули.
Отряд тщательно осмотрел тоннель и обнаружил в стене панель, замаскированную под тюбинг, ее открыли с трудом и увидели узкий черный лаз, соединяющий тоннель со старыми горными выработками, не обозначенными на схеме. Лаз прорезал толщу грунта — очевидно, его пробили, чтобы в случае нужды быстро убраться из тоннеля, такие скрытые лазы отряд находил в самых неожиданных местах: те, кто прорыл их, хорошо знали подземную географию.
Судя по всему, заброшенные штреки соединялись с древними подземельями, свежий лаз вел в старинный, выложенный кирпичом ход со сводами. Отряд медленно продвигался, затенив фонари и освещал пол, чтобы не прозевать ловушки.
