— Они запросили огонь артиллерии вот по этим координатам, — спешно начал объяснять командиру нервничающий оперативный дежурный. Тут же, около стола, с развёрнутой картой находился и начальник штаба отряда, но в объяснения капитана не вмешивался.
— Ефимов? — комбат вгляделся в уже отмеченную на карте точку.
— Радист. Командир группы на наш запрос не ответил.
— Так какого… — взревел комбат, — связь мне с группой, живо!
— Нет связи, — начальник штаба решил взять инициативу в свои руки и, не дожидаясь нового вопроса, продолжил: — Крушинин передаёт: перестрелка идёт по нарастающей.
— Так… без связи с командиром добро на артудар не давать! — комбат оторвал тяжёлый взгляд от карты и вперил его в майора Грелкина. — Выйди на связь с Никишиным, пусть поднимает роту! — Трясунов снова взглянул на карту: — Маршрут движения… — и он начал диктовать названия населённых пунктов…
Через пятнадцать минут колонна из двух «Уралов» и одного БТР — 80 с тремя поднятыми по тревоге группами специального назначения уже покидала пункт временной дислокации второй роты…го отряда специально назначения. Включенные на приём радиостанции ловили тревожные сообщения, и сидевший на броне БТРа майор Никишин торопил и торопил и без того жмущего на предельной скорости водителя. Двигавшиеся сзади «Уралы» едва успевали за несущейся по трассе махиной бронетранспортёра.
О том, что их начали обстреливать справа (с северо-востока), Аркадий понял даже не по донёсшимся оттуда звукам, а по зашлёпавшим о стволы деревьев пулям. Теперь противник прижимал группу не только со стороны опушки — слева, но и из глубины леса. А ведь в центре ещё оставались бандиты, с которыми ушёл разбираться командир группы. Кудинов нервничал.
— Где же наш прапор? — думал он, огрызаясь короткими очередями, которые, приподнявшись на локте, нет-нет да и посылал в сторону совсем обнаглевшего противника. Если вдруг у Ефимова что-то не сладилось… — Кудинов не стал расшифровывать самому себе значение этого «не сладилось», уже больно мрачной получалась расшифровка. Ещё очередь по противнику, ещё, и следом ответная свистопляска пуль.
«Может, он уже убит?» — всё-таки появившаяся ужасная мысль дошла до своего логического завершения, и тут Аркадий вспомнил, наконец-то вновь вспомнил о забытой в перипетии боя радиостанции.
— «Старший» — «Третьему», «Старший» — «Третьему», ответь, приём, — и тотчас же такой нужный сейчас и такой знакомый голос:
— На приёме, — два слова сквозь треск выстрелов, и на душе стало чуть-чуть веселее.
— Командир, противник нарисовался с северо-запада. Долбят, суки, из глубины леса.
— Понял. Справимся, — уверенно заверил Аркадия Ефимов, и почти тотчас же с беспокойством: — Где Фадеев?
«Фадеев?» — только сейчас Аркадий вспомнил, что вместе с ними в группе находился и командир роты. Прислушиваясь, он заозирался по сторонам, но никаких признаков, указывающих на присутствие поблизости майора Фадеева, не было.
— Не знаю… — голос Кудинова дрогнул. — Нигде не наблюдаю. — Чтобы получше оглядеть местность, Аркадий попробовал приподняться повыше, и тут же над головой засвистел такой шквал огня, что начисто срезало ветви впереди растущего кустарника. Он рухнул, вжался в землю, губы буквально впились в сдвинутый к ним микрофон. — Командир, нас давят! — голос снайпера предательски дрогнул.
— Держитесь! — короткое слово прозвучало как ободрение и, услышав его, Аркадий невольно улыбнулся — несколькими минутами, если не секундами назад, тем же самым словом (но в другой интонации) он грозился навалившемуся на них противнику.
Бой продолжался. Сколько он шёл, Аркадий сказать не мог, но со стороны боевиков выстрелы становись всё чаще, а пули ложились всё ближе и ближе к переползающим, перекатывающимся с места на место спецназовцам. Командир по-прежнему находился где-то на правом фланге. А вот майора Фадеева не было ни слышно, ни видно. Где он пропадал и что делал — было неясно. А на правом фланге вовсю кипела «жизнь» — там тоже шёл бой, слышались выстрелы, доносились разрывы ручных гранат. Но в эфир Ефимов больше не выходил.
— Работает! — вслух подбадривая самого себя, заключил Кудинов. — Командир разберётся, только нечего его больше отвлекать. — И мысленно оценивая складывающуюся ситуацию: — Да и мы сами справимся. Вот только бьют с двух сторон, гады. Не продохнуть! — Аркадий вскинул над головой ствол, выстрелил, метя туда, откуда, как ему показалось, вёлся огонь и, пятясь, быстро пополз в обратную сторону к огрызающемуся из своего пулемёта Юдину.
— Илюха, мля! — заорал он в ухо не отрывающемуся от пулемёта Юдину. — Ползи вправо, мля, прижми там тех сволочей, что в лесу сидят и ленту новую вставь, мля. И Барана там по пути пни и остальных тоже. Огонь ты открываешь, понял? Все остальные по тебе ориентируются. Давай, вперёд, надо добить этих! — Аркадий кивнул в сторону бандитов, засевших у лесной опушки. — Понял? Понял? Понял?
— Да понял я, понял! — заверил наконец-то оторвавшийся от пулемёта Юдин. — Ленту я добивал! — тут же, уже заряжая новую: — Я им, сукам! — щелчок металла, шуршащее скольжение затвора и, разрывая сошками податливую землю, Илья пополз в указанном направлении.
— Гаврилюк! — рявкнул Кудинов, и тут же почти из-за его спины послышалось хриплое.
— Здесь.
— По моей команде. Понял? Прикрываешь, понял? И за мной следом, понял?
— Прикрываю, понял! — Гаврилюк крутанулся в сторону, затем прополз метр вперед и, высунув ствол из-за дерева, выстрелил по мелькнувшей за кустами неясной фигуре.
Через пару десятков секунд на правом фланге яростно заработали пулемёты.
— Вперёд! — со всей глотки заорал в микрофон Кудинов и, стреляя на ходу, бросился в направлении вражеских окопов.
Огневой натиск ошеломил не ожидавших подобной прыти моджахедов, считавших, что русские уже ушли в глухую, гибельную для них оборону. Они на какое-то время прекратили стрельбу, а когда опомнились, было уже поздно — ломая вставшие на пути ветки, Кудинов и появившийся чуть с другого направления Баранов длинными, идущими друг другу навстречу очередями свалили находившихся в окопах бандитов, а затем струи пуль переплелись на фигуре последнего из оставшихся в живых чеха. Тот ещё сипел и исходил пузырившейся на губах кровью, а Кудинов уже не обращал на него внимания. Сейчас первым делом следовало… Что именно следовало, он не успел додумать — слева послышался топот ног. — Аркадий дёрнулся и начал разворачиваться, но, увы, разум уже понимал, что он безнадёжно опаздывает.
Вбежав в росший близ самой опушки кустарник, Сергей, походя, добил скрючившегося на земле и стонущего от боли боевика — Махамеда Ахмадова. Затем, пригнувшись как можно ниже, устремился дальше, но теперь он забирал чуть левее, двигаясь таким образом, чтобы по собственным расчётам выйти в спину боевикам, всё ещё остающимся в этой линии окопов.
— Лишь бы получилось, лишь бы получилось! — как заклинание твердил Ефимов, глядя только вперёд и почти не обращая внимания на проносящиеся над головой пули. Осталось совсем немного. Старшему прапорщику казалось, что почти всё, что он уже видит смутные очертания приподнявшейся над бруствером фигуры бандита, когда услышал нарастающий вал выстрелов… А может, он вначале всей кожей ощутил град засвистевших вокруг пуль? Почувствовал холодную оторопь проносящейся рядом смерти, и под её напором был вынужден кулём рухнуть на землю?!
Только теперь, лёжа на влажной, покрытой желтеющими листьями, поверхности почвы, Сергей сообразил, что забыл предупредить о собственном манёвре бойцов своей группы. Забыл и чуть было не поплатился за эту забывчивость — пули однозначно летели со стороны своих. Даже на какой-то миг создалось впечатление, что стреляли именно по нему.
«Меня заметили и чуть не убили свои же, охренеть!» — подумав так, Сергей тут же осёкся — видеть его фигуру, отделённую от занимаемых группой позиций кустарниками разведчики не могли. Следовательно,
