– Какой?
– Тот, что живет в нашем доме.
– Да тот же не Левитан. А какой-нибудь потомок или случайный однофамилец. Он ненастоящий. Мишка Авдеев обиделся:
– Еще неизвестно, какой настоящий. По-моему, тот «рисует не хуже.
Я подошел к одной картине и стал ее рассматривать.
На картине были изображены березки и речка, а также облака, и мне сразу стало немножко грустно, словно я тут же стоял на берегу речки возле березок, а надо было уезжать домой, в город, а уезжать очень не хотелось.
Варвара Архиповна сказала, показывая на картину:
– Знаменитый художник пытался… Он раз и навсегда поставил перед собой цель и всю жизнь добивался…
Потом она стала хвалить березки, небо и особенно речку, но речка стала обыкновенной, и картина словно полиняла от ее слов.
Я думал: если Варвара Архиповна сделает паузу – вернется ли в картину то, что в ней было до того, как учительница стала все подробно излагать и объяснять. Но Варвара Архиповна не сделала паузы или хотя бы короткой передышки, а продолжала объяснять:
– Знаменитый художник очень любил природу, и он всегда добивался… Он хотел… А потом он заболел и вскоре умер, – сказала в заключение учительница.
– Умер? – не согласился Мишка. – Это еще вопрос.
– А ты откуда знаешь? – спросил я.
– Еще бы я не знал. Он живет с нами на одном этаже.
– Там живет другой, а не этот.
– Это еще надо проверить, – сказал с таинственным видом Мишка. – Может, как раз именно этот.
До чего был Авдеев самолюбивый и гордый человек! Себя и свой этаж он ставил выше интересов человечества и хотел мне доказать, что именно рядом с ним живет знаменитый художник.
7
Я позвонил раз и еще раз.
Открыл мне дверь пожилой человек с усталым лицом. Лицо этого человека и особенно черная бородка и большие задумчивые глаза показались мне знакомыми. Я где-то видел раньше этого человека. Где? Может, на лестнице, может, на улице или на странице книги?
– Ты к кому, мальчик? – спросил он.
– Я вообще так, ни к кому. У вас есть бумага или утиль?
– Сейчас нету. Вчера все отдал.
Он уже хотел запереть дверь, но тогда я спросил:
– А вы, дяденька, действительно Левитан?
– Да, Левитан, – ответил он задумчиво. – Хочешь зайти? Ну что ж, проходи.
Я прошел с ним ь комнату и оказался как в Русском музее. На стенах висели те же картины. И даже «Золотая осень» висела.
Я еще раз посмотрел и убедился: картины те же самые, что в музее.
– Как они сюда попали? – спросил я. – Может, по случаю ремонта у вас временно повесили? Человек улыбнулся:
– Это, мальчик, копии. Я реставратор и копиист.
– Копии? А Мишка Авдеев утверждает, что скорее там копии, а здесь настоящие.
– Какой Мишка Авдеев?
– Сын монтера. Ваш сосед.
– Сосед? Тогда другое дело. Соседи всегда все знают. Они даже знают больше, чем мы сами знаем о себе.
Я стал рассматривать картины и вспомнил слова дяди Васи, что копии – это попугаи. Я вспомнил это и покраснел, словно художник уже догадался, о Чем я сейчас думаю. Он, по-видимому, действительно догадался и сказал:
– Эти картины не просто повторение, мальчик, это продолжение того, что было сделано в другом веке.
– Мишка утверждает, что вы из того века.
– Из какого?
– Ну из того, который был шестьдесят шесть лет тому назад.
– Что ж. Отчасти это тоже верно, мальчик. Но только отчасти.
– Отчасти? – спросил я. – Я не, совсем понимаю. Отчасти – это значит, вы не Левитан, а только очень хотите им быть?
