повыше у подмышки. С верхней дыры со свистом выходили кровавые пузыри. Дышит ещё. Перевернул его на спину и на меня со злобой уставились два глаза. Вру, три. Третий глаз был в складках кожного нароста посреди лба. Фу! Ну и урод! Маленький рот, сведённый в гримасе, приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но не сказал. Только пустил те же красные пузыри и тонкая струйка крови потекла по подбородку… Вот и всё. Я прикрыл ему остекленевшие глаза и пошёл к Косому, что-то долго он отдыхает… Косой был в отключке. Вот оно что! Впереди в метре от Косого стояла пелена. Действующая! Не появляющаяся и проходящая время от времени, а неподвижная. Она перекрывала конец коридора. Вот куда эта тварь нас вела, зажарить хотел. Оттащил Косого подальше и принялся тормошить. Он мычал, но глаза открывать не хотел. Пришлось отвинтить фляжку и влить ему в рот. Он заперхал, глаза открылись.
— От… отвали… — с трудом выдавил Косой.
— Давай друг вставай, хорош спать..
— Где мы?
— Здесь как видишь.
— Где здесь? Мы же пулемет несли… Где Лом, Коротышка?
Я не на шутку встревожился.
— Косой, ты, что ничего не помнишь? Мы здесь в подвале, как на лифте спустились, так и шарахаемся тут вторые сутки.
Он замотал головой, с ужасом оглядываясь по сторонам.
— А это что за бабай? — уставился он на покойничка.
— Короче, Косой, видать он тебя хорошо приложил… тут такое дело…
И я вкратце, что помнил, рассказал ему про наши похождения. Он сначала, не сильно поверил но живой автомат и куча боеприпасов внушала уверенность, что всё рассказанное мной правда. Вот только, куда я свой автомат дел, я вспомнить не мог. Помню, что с оружейки мы оба с автоматами выходили. Консервы, я штык ножом вскрывал. И всё, как обрезало.
— Он значит? — ,кивнул Косой осматривая убитого.
— Ага..
— А дед говорил, что мутантов больше нет, вымерли. Видать не все … Смотри, браслетик у него на руке, написано что-то.
Я подошёл ближе и прочитал надпись на белом нержавеющем браслете. — № 445 — Циклоп.
Хаймович взволновано мерил комнату шагами. После первых охов и вздохов, он отошёл.
Сначала, правда, отругал нас для порядка, что мы трепим его старческие нервы и не заботимся о его пошатнувшемся здоровье. Однако, судя по тому, как он стиснул нас в объятиях, здоровья у дедушки было ещё прицеп и маленькая тележка. Затем усадил нас на диван и принялся допрашивать. Пока я сбивчиво рассказывал, выкладывая содержимое рюкзака на пол. Дед всучил нам по кружке горячего чая и водрузил на стол сковородку с ароматным дымящимся рагу. Косой запустил руку в свой рюкзак и улыбаясь поставил на стол жестяную банку с мясом. Консервы произвели впечатление. Хаймович подхватил её, повертел читая тиснёную надпись на торце…
— И вы их ели?
Мы с Косым хором кивнули.
— Одного не понимаю, как вы после этого живы остались… Я понимаю что молодость и крепкие желудки, но за давностью лет эта тушёнка давно превратилась в яд. Трёхглазых зелёных человечков после такой пищи кто угодно увидит, и слонов взлетающих с крыши..
— Хаймович! Гадом буду, вкусная… — Косой в доказательство принялся вскрывать банку орудуя ножом.
Дед опустил свой любопытный нос в банку и понюхал, на мгновение мне показалось, что он как древнее животное втянет в себя всё содержимое банки носом, и я прыснул в кулак.
— Хм, пахнет не плохо. По крайней мере, признаков разложения не заметно..
— А я про что? Ты попробуй! — взбодрился Косой.
Старик осторожно подцели кусочек вилочкой поднёс к глазу, ни дать ни взять ворон на мышь прицелился.
— А скажите-ка молодые люди, на этом складе было прохладно…
— Да не жарко, мы в ватниках спали… Да ешь не боись, проверено, мы то живы а банок по десять с Толстым уговорили.
Дед таки положил кусочек в рот и стал медленно разжёвывать.
— Бог, мой, какие забытые ощущения… какой вкус… Сроду никогда не предполагал, что банальная тушёнка будет деликатесом. Впрочем, что я говорю, вся прежняя жизнь сплошной деликатес. Так и рождаются сказки о рае…
В гостевое окно влетел камень и прокатился по полу.
— Дед! Ты дома? — донесся с улицы тонкий мальчишеский голос. — Дед! Косой не вернулся?
— Здесь я! — отозвался он.
— Это мои, — встрепенулся Косой, — Засиделся я тут, пора. Завтра с утра зайду.
Косой поднялся и вышел в гостевую, на ходу накидывая рюкзак на плечо.
— Шустрый! Привет! Как там дела дома?
— Дядя Косой?! Луиза послала тебя сыскать. Да и наши волнуются. Вас нет три дня, а вчера Хромой пропал…
— Ладно,… Шустрый пошли домой, там разберёмся…
Поднимаясь по лестнице к двери, Косой обернулся:
— Спасибо Хаймович за еду, а Толстого завтра никуда без меня не отпускай.
И подмигнул. Улыбка на его лице разъехалась до ушей. Видимо он уже представлял какой эффект на пацана произведёт его появление с автоматом.
— До свидания Федор. Всегда рад твоему визиту.
— Пока, Косой до завтра, — зевнул я. На меня вдруг тяжкой ношей навалилась усталость.
Но лечь поспать мне старый не дал. Он битый час допрашивал, про всё что произошло.
Заставляя вспомнить подробности, кои я не упомнил или пропустил. Пришлось вспоминать. Вспомнил лестничный пролет, ведущий на верхние этажи. Этажей получалось пять. Та же незримая пелена стояла в пролётах, и подняться по ним не представлялось возможным. К ней нас карлик и притащил, видать хотел нашими телами проверить на прочность.
Тоскливо, поди, ему там сидеть было. По всем расчетам выходило, что на маленьком лифте опустились мы до самого низа. А что на верхних этажах делается, одному богу ведомо.
Ясно только, что на одном из этажей рой обосновался. Вернулись назад мы, порядком проплутав, но оружейку нашли и лифт запустили. Твари на крыше разлетелись, так что без помех по большому лифту и спустились. Такие вот дела.
— А вот, ещё я тут бумаги какие-то притащил, — вспомнил я и вытащил несколько мятых листов из сумки.
— И всё? — спросил Хаймович, внимательно разглядывая документы.
— Было больше, но у нас с Косым животы прихватило,… пришлось попользоваться.
— Это всё потому, что кто-то ест без меры, а потом гадит без памяти…
— Да, ладно там этого добра … во! — провёл я большим пальцем по горлу. — За год не перетаскать. Вот завтра с Косым пойдём, притащу сколько смогу.
— Таскать ничего не надо.
Старый замешкался, теребя нос.
— Завтра ребятишки пойду я с вами…
Что-то в этом роде я уже ожидал. Дед то крепкий, но сможет ли он допрыгнуть до ремонтной лестницы. А снизу лифт дырявый откуда букашки вылетели… Привяжем его верёвкой а там подтянем… Времени в обрез, но кажись не в первой. Должны успеть.
Утро вечера мудренее, подумал я пристраиваясь на диване. Глаза закрывались сами собой. В гостевую влетел здоровенный каменюка, и прогрохотал по полу. Кого там ещё принесло?
— Старый! Толстый приходил?
