— И как?
— Ружьё их сильно удивило. А дробь в жопу огорчила до невозможности. Но я думаю они ещё придут и к этой встрече надо готовится. А у нас рюкзаки в подземелье остались.
— Ну и забирай, я то причем? Дорогу знаешь.
— Ты я вижу не только кувыркался вчера, но и водкой баловался?
— Ну.
— Оно и видно. Не соображаешь ни хрена. Ключики заветные от лифта то у тебя? И защита работает. Мне без такого мутновидящего, туда и соваться не резон.
— А-а-а. Понял не дурак. Значит, прямо сейчас меня в поход тянешь.
— Да, потому что ждать их надо этой ночью.
— Ладно, идем к Хаймовичу, пистолет захвачу.
— Да мы и так к нему идем. Не проснулся что ли?
Я кивнул. Встреча с Хаймовичем не радовала. Теперь я вроде как действительно перед стариком виноват. Я всегда знал, что дед любит меня как родного, хоть он никогда ничего подобного не говорил, но я всегда это чувствовал и знал. Одного из всех он выбрал меня и оставил у себя. Хотя первый с ним подружился Ящерка.
— Прости меня Максим, — рука Хаймовича лежала на моём плече, — просто в тот момент я испугался. Испугался тебя, мне на мгновение показалось, что ты страшнее и опаснее всех этих бандитов. Так просто убить человека, без мыслей, без эмоций, словно выполняя обычную работу. Ты вырос на моих глазах, а оказалось я совсем тебя не знаю. Глупость конечно. Просто ты стал взрослым, а я всё ещё, по привычке, считаю и считал тебя ребенком.
С глаза Хаймовича скатилась слеза, и он внезапно схватил меня за шею и привлёк к своей груди.
— Прости, ладно?
— Да чего там, — смутился я, — дело житейское.
— Вот и ладушки. Куда собрались ребята?
— Туда же Хаймович, туда же, — кивнул Федор, — вещички там остались нужные. Мы быстро. Задерживаться не собираемся.
— Что ж вы вдвоем? Рюкзака то три. Я с вами пойду.
— Не обижайся Хаймович, но без тебя быстрее получится, а лишнее брать не будем.
— Ну, смотрите, вам виднее…
Шли мы быстро, без привычных походных сумок через плечо, когда налетела стая.
Услышав дробный топот лап по асфальту, я оглянулся, вытаскивая на ходу пистолет. Стая, с десяток взрослых псов. Косой ощерился и щелкнул затвором.
— Ну вот, а старый плакался, что собак мало осталось.
Первая очередь выбила искры по асфальту. Одна пуля видимо рикошетом зацепила пса, и он волчком закрутился на месте. Вторая очередь ушла, бог знает куда. Собаки рванули в рассыпную, обходя нас вокруг.
— Не стреляй! — Крикнул Косому, — Ноги делаем, а то все патроны уйдут.
Косой согласился и мы рванули. Мама дорогая, роди меня обратно! Всё как в детстве. Мы бежим, и они бегут. Парочка вырвалась вперёд и идет нам наперерез. Они обходили нас, прячась в придорожных кустах. Вот этого допускать никак нельзя! Выстрелил на ходу одному в бочину. Надо же, попал? Второй отстал в замешательстве. Обиженный вой остался за спиной. Вот и заветный домик впереди. Быстро мы домчались. Можем если надо! Проскочив по ступенькам к парадному входу, я развернулся, подперев спиной стенку, и взял пистолет двумя руками. Косой привалился рядом.
Собаки отстали. Заходим? — махнул головой Федя, указывая на вход. Я покачал головой.
Сердце бьется так оглушительно, что я ничего не чувствую и не слышу кроме его стука.
— Подожди немного, сейчас оклемаюсь, — говорю Косому переводя дыхание.
— Давай быстрее, вон уже собаки показались.
Почувствовал. Прошла волна. От парадного до лифта не добежим, не успеем. Придется отсиживаться в дверных проёмах.
— Пора!
Бежим. Короткая остановка. Обнимаю Федю как родного, так не хочется поджарить нужную часть организма. Он обалдел, но терпит. Шепчу ему сквозь зубы:
— Шевельнёшься, зад обожжет!
— Понял.
— Пора!
В два счёта и мы в лифте. Прыгаю наобум, не видя лестницы. Руки сбиваю промахнувшись. Но я уже цепко держусь за ржавую арматуру. Есть! Косой летит следом, так же промахиваясь и громко ойкая.
— Ты как там?
— Нормально, кажись, палец сломал.
Ползем, карабкаемся наверх. Внизу на удивление тихо. Может, рой уже перекочевал в другое место? Но расслабляться не стоит. Прем без передышки до крыши. Вот она родимая! Дальше. Двери гостеприимно распахнулись, плюхнулись в кабинку. Она дернулась и пошла в низ. Вот теперь можно дышать не торопясь.
Я уже зарядил четыре магазина на свой пистолет и рассовал их по карманам, а Косой всё никак не мог решить, чего брать, а чего не брать. Его душила жаба. Большая, зелёная, вся в пупырышках и слизи. Я видел воочию, как она пыхтела, но третий рюкзак бросить не могла, а в два не помещалось. Я конечно понимал, что таким стрелкам как мы патронов сколько не возьми мало будет, а про ребят наших и слов нет. Они помповое ружьё то первый раз в руках держали, и попали просто с перепугу.
— Знаешь, что Федя, не морочь голову, — сказал я, когда ждать надоело, — Тебе главное что?
Побольше народа вооружить, чтоб каждый за себя постоять мог. А учитывая, как мы стрелять умеем, патронов не напасёшься. На каждый ствол по две обоймы и хватит. Твоих двадцать рыл?
— Двадцать пять, — поправил Федор.
— У Джокера сотня будет. Всю сотню он вряд ли возьмет. Тоже считать умеет. Значит, половину возьмет, чтоб наверняка тебя задавить. Вот и считай, если каждый твой хоть по одному его завалит остальные сами разбегутся.
— Согласен, поэтому брать надо всё.
— Вот ты упрямый, — закипел я как чайник, только что пар с одного места не шёл.
— Не кипятись, половину патронов возьмем, но стволы все.
— Нах! Берём четыре автомата, шесть пистолетов, два ружья. И патронов кило тридцать.
— Ага, — наконец то согласился Федя и отсыпал пол рюкзака. Бумажные коробки порвались и теперь
