И развернулась, давая понять, что другого решения не будет, и молча вышла.
Косой словно переняв манеру Хаймовича, предварительно пошамкал губами, и сказал:
— Я считаю уходить сейчас действительно не время, постараемся дожить и продержаться до весны.
Посчитав в уме, я выразил свое мнение: — А весной у меня ребенок будет?
Косой странно посмотрел на меня, но на своё счастье не то, что не сказал, а даже не подумал, что ребенок проститутки может быть совсем не моим. Кулаки чесаться перестали, и я расслабился. Хаймович, заговорчески подмигнул, и пожал плечами, мол, ещё не всё потеряно, и к разговору мы ещё вернемся.
— Я вот, что подумал Хаймович, — продолжил Федор, — ты как-то говорил, что Кордом на крыше машина управляет?
— Конечно.
— А не мог бы ты её переделать, чтоб он не только по крупной дичи стрелял, а и той, что поменьше, человек например?
— Мысль не плохая, и попробовать разобраться стоит. Пожалуй, этим я сейчас и займусь.
И Хаймович, окрыленный новой идеей, поспешил в комнату охраны. Население мужского пола поплелось за ним. Хотя чем мы ему могли помочь, совершенно не представляю?
Так и оказалось. Стоять и смотреть, как Хаймович стучит пальцами по доске с кнопками, ругаясь неизвестными словами, оказалось не таким уж и интересным занятием. Федор откровенно зевал, Мишка уныло шарился по полкам в поисках ещё не найденного оружия. Нашел за кем проверять? После Косого мышь крошки не найдет, и с тоски повесится. Дверь в тамбуре мы закрыли при помощи кнопки «закр.», которую Федор обнаружил в первый раз нашего прихода. О чем он уже всем поведал, и не раз, намекая, что может проще испытать кнопки по одной и найти нужную, чтоб на людей пулемет реагировал, чем так долго и бестолково стучать по всем. На что Хаймович обиделся и обозвал Федю профаном, а ещё предложил ему сбегать на крышу и помахать руками перед пулеметом, а мы тут кнопки понажимаем, авось сработает. Федор от заманчивого предложения отказался и заспешил за детьми присматривать, словно у него их там куча. А я очень кстати вспомнил о том, что меня ждет Роза. Один Мишка никуда не торопился, и завалился спать на кожаном диване в углу.
Хорошо. Как все-таки хорошо. Не смотря на скрипучий и холодный диван, кафельные, совсем не спальные стены. Лежать вот так, болтать ни о чем. Предаваться мечтаниям и воспоминаниям. Моя голова покоилась на её коленях, и она запустила пальцы, расчесывая мои непокорные волосы. Оброс я. Вроде недавно дед проходился ножницами и ручной машинкой, скашивая густые волосы во избежание приюта насекомым, ан нет оброс. Да и щетинистый подбородок исколол Розу. От чего она покраснела, и теперь чесалась.
— Ты знаешь, Толстый, ты ведь теперь легенда..
— Да, ну?
— После того как ты украл женщин у Джокера, стали поговаривать, что ты как Муха научился летать.
— Знаю, откуда ветер дует. Я ведь там познакомился с одной..
— С кем это?
Пальцы слегка вцепились в волосы.
— Как же её… дай бог памяти. А! Юля, дочь Джокера. Я ей как Муха представился, когда в окно влез.
— Бедный Джокер.
— Чего это он Бедный?
— А ты не знаешь? У него ведь пять дочерей и ни одного сына.
— А..
— А я тебе сына рожу, такого же маленького, толстого, карапуза. И буду его сильно, сильно любить.
— Я тоже., - сказал я с паузой, — только у нас дочь будет.
Пальцы в волосах замерли.
— ?
— Да пошутил я, пол ещё не определить.
— Скажи Максим, а как давно ты в людях читаешь?
— Не так, чтобы очень… и не всегда.
— А ты всех видишь?
— Нет, иногда человек закроется, и ничего не вижу, так общий эмоциональный фон.
— А о чем я сейчас думаю?
— Сейчас нос откушу, чтоб фигню всякую не думала!
— Только не нос! Нос у меня больное место!
— А это мы сейчас проверим…
… … … ….Так мы время и скоротали.
Разбудил нас какой-то посторонний звук. Я спросонья сразу и не понял, подумал, собака воет, как-то заунывно и на одном дыхании. Это ж, какая у неё дыхалка? Но выла не собака, а нечто механическое бездушное и весьма тревожное. Сирена, мать её! Впопыхах надеваю штаны, и бегу к комнате охраны. Вижу, что опоздал, сирена уже заткнулась, перед дверью маячат Хаймович, Мишка, Федор и Шустрик. Блин, в кои то веки пропустил событие. Но я и живу дальше остальных.
— Угроза проникновения устранена, — сказал знакомый мертвецкий голос и замолк.
Вот оно что? А я грешным делом подумал, что Хаймович чего наколдовал.
— Пошли спать Толстый, — сказал Федя, — тут без нас говорилка управилась. Отключил бы ты Хаймович этот вой, а то всю ночь чую, поднимать будет.
— Чего случилось то?
— Защита сработала. Два обугленных трупа в тамбуре, — жизнерадостно махнул головой Мишка, видать зрелище вселило в него уверенность в нашей защите. — Иди, глянь.
— Сам тамбур, открывать не советую, — сказал мрачно Хаймович, — на мониторе можешь посмотреть.
— А кто это был? — спросил Шустрый, — интересно же посмотреть?
— Это Сережка уже никто не определит, — сказал я, положив руку ему на плечо, — По жареному мясу облик не определишь. Давай спать пойдем, нечего тут делать. А все-таки Хаймович вой отключить можно?
— Можно. На сервере если под администратором зайти. А здесь только юзерский комп стоит.
— Переведи? — Попросил Федя, отчаянно зевая.
— Можно, только управление идет со второго этажа, там где Максим защиту снимал.
— Ясно, — кивнул я, — А здесь, для красоты поставили?
— Нет. Скорее для контроля и связи с охраной.
— Скучно.
— Вы не беспокойтесь, ребята, — оправдывался дед, — я всё равно в комнате охраны ночую, если что вас разбужу.
Мы кивнули и разбрелись по комнатам.
— В темном густом лесу водятся нетопыри, днем они спят в глубоких и темных пещерах.
А ночью вылетают на охоту и страшно кричат и ухают, выискивая себе добычу.
— Ухают это совы и филины, а нетопыри пищат, — вставил я.
— Разве? Ну, пищат, — не смутилась Роза, продолжая повествование, — Как увидят человека, набрасываются на него стаей и пьют кровь, пока он не упадет на землю бездыханным и сухим трупом.
— Ага, а человек тот должен быть полным лохом, стоять, и боятся пошевелиться, чтоб не мешать им кровь пить? — Фыркнул я, — У него значит не только рук, ног нет, но и мозги отсутствуют?
— Какой ты неверующий! Это же все легенды о лесе!
— Не неверующий, а как его… — я пощелкал пальцами, подбирая слова, — реалистичный! Не
