с тобой дели последнюю кроху».
— Да поделюсь, я ж не крохобор. И Ябеде надо дать, а то он уже весь в соплях запутался.
Ябеда, услышав своё имя, не преставая жалиться, мигом подобрался к соплеменникам.
Толковище продолжалось уже, бог знает, сколько времени. Косой охрип, Хаймович хекал, Ангел закатывал в изнеможении свои ангельские глаза. Мне уже было практически наплевать на решение большинства. Я знал, что надо выжить, и четко знал, что выживу и вытащу всех кого смогу, при любом решении. Суть проблемы сводилась к следующему. Два погорельца в тамбуре только успели освободить теплое местечко, как его заняли ещё двое.
Можно было конечно наплевать на гостей, знай, оттаскивай, пока у Джокера бойцы не кончатся. Но, во-первых, лифт наш был грубо взломан, и гостей можно было ждать в любую минуту. А во-вторых, когда мы провожали жмуриков с крыши в последний путь, то обнаружили весьма неприятное обстоятельство. За домом следили, кто и сколько их непонятно, но в соседнем доме горел костер, следовательно, обосновались они тут надолго.
Значит, о простой вылазке на охоту можно забыть. Пробиваться придется с боем. На это тоже можно было не обращать внимание, продукты у нас были, и без охоты мы могли обойтись. Но в целом обстановка складывалась нервная. Хаймович при помощи женщин переложил и пересчитал продукты. Еды хватало, не так чтоб много, но и не мало. Месяца два мы могли продержаться, а потом? Вот вокруг этого потом, битый час, и вели разговор. Косой предлагал прожить эти два месяца, а потом решать. Хаймович предлагал уходить немедленно. Мишка держался того, что уходить, как продукты начнут кончаться.
И тут громыхнуло! Ещё как громыхнуло! С потолка посыпалась известка. Заорала сирена. Младший Максимка вторил ей через стенку в соседней комнате. Мы рванули к лифту. Там полыхало. Удушливый дым пополз, было по коридору, но опомнился и вернулся назад. Хорошо, что шахта лифта сработала как труба в печке, дым вытягивало наверх. Но не было больше нашего лифта… и второй двери тоже не было. Рваные куски железа раскидало по всему коридору. В самом лифте горела куча автомобильных покрышек. Все кричали, но никто никого не слышал. Пронзительный вой сирены перекрывал всех. Хаймович вытащил из бытовки красный баллон и стал им стучать об пол, пока из баллона не полилась тонкая струйка, которая тут же кончилась. Тогда он бросил баллон в пожарище и начал орать, перекрывая сирену.
— Что стоите, остолопы, мать вашу! Воды! Воды быстрей!
Мы сразу опомнились и начали таскать воду. Неблагодарное это занятие, скажу я вам, таскать воду, в чем придется. Мы здорово угорели, а покрышки сдаваться не хотели. Чую, что не обошлось тут без солярки и бензина. Но взрыв произошел не из-за них, было тут что-то посерьезнее … граната, и может быть не одна. Через какое-то время пламя все же затухло, вентиляция разогнала остатки дыма. Оставалась сирена, от воя которой мы уже оглохли. Проблему с её отключением Хаймович решил просто, выдернул провода к ядреной Фене. В наступившей оглушительной тишине Федор откашлялся и сказал:
— Ну, вот, … а ты говорил, что отключить нельзя.
Хаймович обессилено кивнул головой.
— Зря я тебя не послушался … Уходить надо было.
Старый на признание Феди не отреагировал, словно задумавшись о чем-то. Мишка вопросительно и потеряно уставился на Хаймовича. Вокруг глаз он размазал сажу, видимо пока глаза от дыма тер и теперь очень походил на перепуганную насмерть сову. Лифта больше не было и выхода тоже. Перепуганные женщины стояли в сторонке, все ещё не выпуская из рук разномастные емкости под воду. Обессиленные мы опустились на пол. Роза подошла и села рядом со мной. Мне стало легче, словно силы прибавились. Только Луизы не было, она безуспешно баюкала ребенка в своей комнате. Горластый пацан, подумал я, вслушиваясь в доносящиеся крики.
— Дядя Хаймович, что делать то будем? — Прервал затянувшееся молчание Шустрый.
— Не знаю… — тяжело выдавил Хаймович из себя. — Мне всегда не нравились крепости без потайного выхода. Они быстро превращаются в мышеловки.
— А что это рвануло, граната?
— Похоже на взрывчатку, но где её Джокер взял да ещё в таком количестве… не знаю. Да наверное уже и не узнаю.
— Брось ты это, — закашлялся Федор, — никто не умер и выход есть. Забыл что ли?
— Это какой выход? — оживился Мишка, крутя головой. Бросая взгляд то на Хаймовича, то на Косого. Точно, сова!
— Есть, — кивнул Федор, — но он тебе не понравится… нора торка.
— Да вы что сдурели?!
— Федор прав, это наше единственное спасение, и медлить не стоит. Сегодня надо собрать припасы, а завтра постараться попасть на второй этаж, или сегодня. Ты как Максим?
— Да хоть сейчас, — сказал я, с трудом ворочая языком в пересохшем рту. — Ночевать здесь я не собираюсь. Спустятся сюда вряд ли, но скинуть ещё что-нибудь могут. Давайте девоньки собирайте вещи, уходим на другой этаж.
Лис нагнулся, всматриваясь в след, четко отпечатавшийся на сырой земле.
— Волк, матерый, тяжелый…
Руслан бросил взгляд мельком и потянул из-за спины стрелу из колчана.
— Это не волк..
— Ты думаешь?
— Не думаю, уверен.
— Ворлок?
— Не поминай проклятых и смотри в оба.
— Думаешь рядом?
— А ты сам слепой? Даже Ябеда к нам жмется, чует.
Охотники двинулись дальше по тропе, продолжая разговор и держа луки наготове.
— Ябеда к нему близок… У него звериное чутьё.
— А у тебя, ты же Лис?!
— Ну, мало ли, — смутился Лис, — в детстве шалил. Давно уже не пользуюсь.
— А курятник Васин, кто навещал?
— Да не я это, богом клянусь!
— Однако, имя человеческое до сих пор не заслужил.
— Ты меня не попрекай, сам не пробовал никогда, не знаешь какой соблазн..
— И знать не хочу! Чтоб чувства человеческие иметь, нужно в облике человека и оставаться, иначе растеряешь всё и себя потеряешь навек. Ворлоки могут назад вернуться, но говорить и думать по-людски уже не способны.
— Зато им охотиться проще, — вздохнул Лис.
— Вот! Вот с этого все и началось! Охотится проще, непогода проще, дома строить не надо.
Да и вообще, проще быть зверем, чем человеком.
— Да, что ты завелся то так? Не собираюсь я перекидываться.
— О тебе дурне забочусь, пора тебе на совете имя давать, да крестить, или ты до старости в бобылях бегать будешь?
— У тебя имя есть, а толку то? Зазноба твоя к другому ушла, — съязвил Лис и замолк, понимая, что сказал лишнее. Руслан нахмурился и замолчал. И в полном молчании они пошли дальше. Лис заюлил, пытаясь извиниться, пару раз начинал разговор сам, но всякий раз натыкался на стену молчания, и отстал от Руслана. Ябеда неотступно следовал за своими спутниками крутил головой во все стороны, словно чувствуя некую незримую опасность.
Вдруг Руслан вскинул лук, и его рука замелькала, посылая одну стрелу за другой. Стрелы пропели и в густом подлеске, что-то тяжело рухнуло, ломая ветки и обсыпая листву.
— Что? Кто там? — Спросил Лис.
Руслан в очередной раз его не услышал и зашагал к цели. Олень, хороший рогач лет пяти, навскидку определил Лис, подойдя следом за Русланом.
