Пока врач в ужасе думал, что же делать с манной кашей, которая еще пятнадцать минут назад была Аделиной, Мартин, схватившись за голову, сидел на мокром газоне прилегающего к детскому саду парка. Он был в ужасе от всего происшедшего. Когда же Мартин хоть на секундочку представлял себе, как на него посмотрит Дина, узнав всю эту историю, он просто холодел.
Он был совсем огромным от волнения, и толпившиеся рядом дети могли только гладить его по ноге. Правда, Томас сумел забраться к Мартину на плечо и любимым зеленым полотенцем укрыть его голову от капель, падающих с веток. Обычно Мартин становился меньше, если кто-нибудь гладил его по голове, но сейчас это было бесполезно. Мартин так переживал, что немедленно вырастал снова.
Глава 12
– Миленький Мартин, – сказала Рита, самая высокая девочка в группе, – не переживай, пожалуйста, так ужасно. Мы же знаем, что ты не специально.
– Я нет, – глухо сказал Мартин. – Или да. Я не знаю.
– Глупости, – сказал Том. – Никаких да.
– Но ведь я был на нее зол, – сказал Мартин. – Ужасно зол. Я даже не знал, что это такое – быть злым. Это так… странно. Не знаю.
– По-моему, она сама виновата, – категорично сказал Питер.
– Понимаешь, – сказал Мартин, – бессознательное. То есть я имею в виду, может, я даже не знал, что я специально. Потому что она меня… как бы это сказать…
– Доставала, – подсказала Китти.
– Условно говоря, – с тоской сказал Мартин и закрыл морду лапами. – Ужас.
– Миленький Мартин, – сказала Рита, – послушай меня. Ты должен попробовать расколдовать ее обратно. Ты же волшебный. Ты можешь. Тебе надо просто придумать, как. Я думаю, что…
– Мартин! Мартин! – раздался вдруг взволнованный голос. По детской площадке, огибая горки, шведские лестницы и карусели, бежала старшая воспитательница. В протянутой руке она держала телефон, и лицо ее был очень, очень взволнованным, – Мартин, Аделина нашлась!
Мартин вскочил так резко, что Томас едва не грохнулся с его плеча. Чтобы удержаться, он изо всех сил вцепился Мартину в ухо. Мартин взвыл.
– Нашлась??? – завопил он прерывающимся голосом, и дети даже немножко попятились, потому что когда большущий слон вопит, пусть даже и срывающимся голосом, это никак нельзя отнести к категории «немножко противных звуков». Это очень, очень противные звуки. – Где она? Как она? Как я? Что она?
Старшая воспитательница тоже слегка отпрянула, но быстро справилась с собой.
– Она в полном порядке!! Она едет домой!! – радостно закричала она, и тут все закричали и завопили, и Мартин даже заскакал, так что все старались держаться от него подальше.
– Ах да! – вдруг спохватилась старшая воспитательница и даже перестала скакать. – Я же совсем забыла! Мартин, Вас к телефону! – и она протянула Мартину свой телефон.
– К телефону? – запыхавшийся от скачек Мартин с трудом перевел дух. – Кто сейчас может меня к телефону?
– Господин Премьер-Министр, – сказала старшая воспитательница.
Глава 13
– Гхм-гхм, – сказал господин Премьер-Министр.
Мартин сунул в рот край белой накрахмаленной салфетки и начал ее жевать, но спохватился, аккуратно положил салфетку себе на колени и попробовал разгладить лапами пожеванный край. Ему было очень неловко. Не из-за салфетки, а вообще, в целом. Он очень робел господина Премьер-Министра. Чтобы робеть меньше, Мартин даже начал напевать про себя известный русский романс «Владимирский централ», но пение про себя, если честно, никогда его не утешало. А петь вслух сейчас, по мнению Мартина, было совершенно неуместно. Словом, Мартин изнывал от смущения, чувствуя себя маленьким, незаметным, бесполезным существом, доставившим столько хлопот такому важному и занятому человеку, как господин Премьер-Министр. Мартину, повторяем, было очень неловко.
Но ведь господину Премьер-Министру в этот момент тоже было очень неловко! Он даже сунул себе в рот солидную ручку с золотым пером, подарок мьянмарского посла, и принялся ее жевать, но спохватился, аккуратно положил ручку перед собой на стол и попытался затереть пальцем следы собственных зубов. Ему было очень неловко. Не из-за ручки, а вообще, в целом. Дело в том, что Премьер-Министр очень робел Мартина.
В самом раннем детстве, лет этак в пять-шесть, Премьер-Министр, – который тогда еще вовсе не был Премьер-Министром, а был просто маленьким мальчиком Бобби по кличке Тянучка, – так вот, в самом раннем детстве он постоянно мечтал о говорящей собаке. В мечтах будущего премьер-министра эту собаку звали Биббо, и, в отличии от одноклассников Бобби, Биббо никогда не клал ему на сидение тянучки, не давал ему подзатыльников и не играл в футбол его портфельчиком. Напротив – Биббо всегда утешал Бобби, приносил ему в зубах игрушки и конфеты, а на врагов будущего Премьер-Министра бросался со страшным рычанием и разрывал их в клочья. Бобби рос, и вместе с ним самим росли его мечты о говорящем животном. В пятом классе Бобби уже мечтал о говорящем боевом коне по имени Биббон, который бы ночами на бешеной скорости катал Бобби по городу, а днем топтал врагов могучими копытами. А потом на смену говорящему коню пришел говорящий лев Биббус, и тут, что уж говорить, будущему Премьер-Министру показалось, что лучше и не придумаешь. К тому моменту, как Бобби придумал своего говорящего льва, он уже был подающим надежды юным политиком, но мечта о сильном, все понимающем друге с острыми зубами не исчезла.
И даже сейчас, когда для защиты от врагов (самого разного рода) окончательно выросший Бобби, он же господин Премьер-Министр, получил в свое распоряжение всю Национальную гвардию, он не забывал своего старого друга – говорящего льва Биббуса. Но слон! Господи, настоящий, непридуманный говорящий слон!!! Нет, так далеко господин Премьер-Министр не заходил даже в самых откровенных мечтах. Правда, слон был маленький, звали его не Биббулосом, не Биббибобусом и не Биббобабусом, а просто Мартином, и топтать врагов он явно не собирался, но он был в сто, нет, в тысячу раз лучше, чем все воображаемые животные господина Премьер-Министра!
