России. Не живет он рядом с семьями боевых друзей своих. Не повезет «груз 200» в родной город. Не проходить ему на похоронах сквозь строй глаз скорбных, безответным вопросом измученных.
Да только совестливый он мужик. И до конца своих дней сам себя казнить будет. Но это потом. А сейчас Николаич делом занят.
— Змей, своих выводи! Сколько в бой пустишь?
Мои все готовы. Но не нужны они здесь все.
А гранатометчики нужны. И стоят у выбитых окон, за стеночкой, Профессор с Полковником со своими «шайтан-трубами» в обнимочку. Фанаты органной музыки, снайперы-громовержцы. Из РПГ ночью за триста метров мухе яйца отшибут.
А рядом четырнадцать чертей с подствольниками. Веселая бригада. У всех зубы наружу, шуточки, как из мешка дырявого, сыпятся. Смешно на них смотреть: языки на автопилоте работают, а глаза от улицы не отрываются. «Давай, Фриц, давай», — орут, и тут же — грохот пулемета крупнокалиберного. Это наш БТР молотит. По окнам профтехучилища, что за мутной и шустрой Сунжей стоит. Речушка эта проклятая да триста метров бугров зеленых — вот и все, что нас разделяет. И каждую ночь мы с этим ПТУ долбимся, любят его снайперы чеченские да автоматчики.
А сегодня средь бела дня «поздравили». С четырех сторон «приветы» летят.
— Дум-дум-дум… — это в наш дворик подствольники прилетели. Закипел дворик султанами черными. Да такая же серия за школой легла.
— У вас сколько?
— С десяток.
— И у нас семь-восемь.
Да еще три-четыре со стороны жилого сектора.
Два десятка подствольников одних, нехило духи за нас взялись!
А за спиной, у КПП центрального, ручные гранаты хлопают. Там братишки наши приморские. Через этих не пройдешь. Злые они сейчас. У них половина отряда на блокпосту, мост через Сунжу держат. И без рации слышно, и по рации слышно: бой идет на мосту.
А не выскочить, не помочь своим. Переулочки извилистые, узкие. Смерть сейчас в них гуляет, в переулочках. Вот и дерутся братишки, только зубами скрипят от ярости.
— Сматывай, Фриц! Драпай, немчура!
Правильно, ребятки, правильно: пора им с Блондином позицию менять. Пристреляются духи, прилетит подарочек, что я потом подругам их драгоценным объяснять буду?
Только не слышат они нас, грохот в БТРе да и связь наша родная… мать ее и ее создателей…
Удар, еще удар! Неужели?!
Успел, Фриц, успел, бес азартный, «штрафник» амнистированный, до боя дорвавшийся! Ревут мои орлы от восторга. Только дал наш БТР по коробке, только рванул назад, и прямо перед мордой его две «Мухи» долбанули.
А теперь наш черед.
Ну, телепаты, ну психологи! Подумал только, рот еще не открыл, а четырнадцать лиц возбужденных разом развернулись, в упор смотрят: «Ну, что, командир?»
Что-что, работать будем!
Легко сказать. Да только там, где работать будем, опять черные кучери вздыбились, опять ошметки железные во все стороны летят. А что бывает, если под это дело попасть, уже посмотрели орлы мои. Внимательно посмотрели.
Но идти надо. Иначе беда будет. Из «зеленки» на посты собрам уже ручные гранаты летят. Плохое место. Изрыто все, бугры вплотную, подползай и бей в упор. Трудно братишкам. А если прорвутся духи на территорию, вовсе нехорошо будет. Полдесятка смертников такого шороху наведут, столько ребятишек положат, что потом хоть в клочья их порви, а горя не поправишь.
Духи — бойцы серьезные. Хорошо бьются, дьяволы, ничего не скажешь. Да наши черти не хуже.
— Змей — третьему.
— На связи.
— Прикрой, нас в упор лупят.
— Понял. Укройся. Сейчас подствольниками по вашему краю работать будем.
— Давай, ждем.
— Ну, ребята, пошли!
И застыли лица. У кого улыбка залихватская к физиономии прикипела, у кого решимость мрачная. А кто орет непонятно что, сам себя криком азартным подстегивает. Ни один не тормознулся. Красиво пошли, как на учениях, в цепочку. Вот первая семерка стволы задрала.
— Третий, укройся!
— Укрылись.
— Огонь!
И пошла черная стайка. Через крышу пошла. Прямо на головы. Чужим и своим. Секунд пять она лететь будет. Много это — пять секунд. Очень много.
Уже первая семерка назад в коридор нырнула, уже вторая на смену ей выскочила. И пошла новая стайка, прямо в небо синее, прямо в тучки белые.
Дум… дум-дум… — а вот и прилетели.
— Третий, как легло?
— Хорошо легло, Змей, хорошо!
— Не высовывайся, еще будет.
— Давай!
А теперь, наоборот: на максимальную дистанцию бить будем, чтобы духам на задницу ответные гостинцы наши легли, чтобы волна разрывов их прямо на наши пулеметы поджала, под огонь АГСа безжалостного.
А хорошо ребятки работают. Умницы! Уже и командир им не нужен. Сами собой старшие в сменах определились — Чебан с Соломой и, как часики швейцарские, тик-так, тик-так.
Прыгающими ВОГами бьют.
Хорошая игрушка — граната-попрыгушка. Лежит себе боевик в ямке или в колечке бетонном, пульки омоновские да собровские над головой посвистывают. А он лежит себе да из подствольника по «русским братьям» постреливает. Постреливает и посмеивается. А тут те нате! Гадость черно-серебристая рядом плюхнулась да на два метра вверх подпрыгнула. Да по темечку железным веером, да по телу живому! И только вспышка смертная в глазах, только фонтанчики от осколков, да брызги крови. Все — как у тех, кого ты сам недавно убивал. Только и разницы, что они в тебя тогда не стреляли. Они смеялись, курили, о доме мечтали.
— Змей, выстрелы нужны!
Правильно, ребятки, правильно. Пора и АГСом заняться. Расчет дежурный эта бойня на посту застала, на крыше сарая кирпичного. Трое их всего, и туговато пришлось им. Наводчик почти в открытую работает — мишень живая. В серьезном бою АГС постоянно перемещаться должен. А куда ты с крыши денешься, когда все вокруг кипит и рвется. Только и радости, что еще недавно по жаре влажной на хребтах взмокших сами на сарайчик этот мешки с песком таскали. Да, зато теперь в два слоя мешками обложены, и доски с жестью над головой настелены. Не Брестская крепость, но жить можно, и биться можно. И просто отсидеться.
Да только неймется гранатометчикам. Бой идет. А АГС молчит.
Дружная команда — расчет АГС. Те, что своим на подмогу должны идти, уже за спиной моей землю копытами роют.
Умру с Волчары! Он и в самом деле на волка похож. Из мультика. Роста небольшого, сухощавый, но голос хриплый, бас почти. В бою азарта и злости на троих хватит, а в жизни домашней —
