единого кустика! Наши войска стреляли лежа, с упора, уверенно и метко. Противник же шел во весь рост и стрелял на ходу, неточно, не видя цели. Вся двенадцатикилометровая полоса перед нами была усеяна трупами врагов.
В течение этого дня случалось несколько раз так, что командирам батальонов (которые были в одной цепи с солдатами) казалось, будто на их участке оборона не выдержит и враг прорвется. Но выдержали все. Лишь кое-где удалось просочиться мелким вражеским группам, но и они были уничтожены или пленены нашими тыловыми подразделениями. Самая крупная группа - вероятно, более трех тысяч человек - прорвалась на стыке наших двух дивизий, но и те недалеко ушли.
На рассвете 30 апреля мы услыхали отдаленные разрывы снарядов: это била артиллерия соседних армий, преследовавших отступающего противника. Вскоре окруженная группировка гитлеровцев перестала существовать как военная сила. Мы соединились с войсками армий генералов Цветаева и Колпакчи.
Этот день ознаменовался еще и водружением Знамени Победы над рейхстагом.
До темноты весь личный состав войск - солдаты, сержанты, офицеры, не исключая генералов, - совершал экскурсии за свой передний край обороны. Перед нашими глазами предстало жуткое зрелище: на первых трех сотнях метров трупы лежали сплошь, один за другим - это был результат ружейно-автоматно- пулеметного огня; на следующих семистах метрах людские трупы лежали вперемешку с конскими - это была работа минометчиков и отчасти пулеметчиков; на следующих двух километрах трупы людей располагались отдельными группами - результат работы артиллеристов. Все пространство было завалено исправной и подбитой техникой. На поле осталось 122 танка и самоходки, 1482 орудия и миномета, 9198 автомашин.
Вечером 30 апреля у всех было настроение особо торжественное. Военный совет поздравил личный состав армии с наступающим праздником 1 Мая и пожелал успехов в последнем бою.
Покончив с немецкой группировкой юго-восточнее Берлина, мы понимали, что нам еще предстоит сражаться с врагом, и не ошиблись.
1 мая мы получили новую задачу: сосредоточиться на северной окраине Берлина в районе Шенвальде, Ровенталь, Бланкенбург, Бух с целью нанести удар по окруженному гарнизону противника. С семи часов 2 мая наши дивизии уже были на марше. Но на ночевке у юго-восточной окраины Берлина мы получили новую задачу: в связи с капитуляцией берлинского гарнизона следовать к реке Эльба через южную окраину германской столицы. Мы рассчитали, что расстояние до Эльбы - сто двадцать километров - необходимо преодолеть за трое суток, чтобы не допустить ухода немецких войск к англо-американцам. Выслав по двум маршрутам передовые отряды, мы поспешили вслед за ними.
Проходя через окраины Берлина, мы видели, во что превратило город бессмысленное сопротивление гитлеровцев: груды развалин, обгорелые остатки строений, скрюченные железные балки... Не раз наши дивизии останавливались, чтобы расчистить себе проход. Многие здания еще дымились.
Наш путь проходил через Потсдам, Бранденбург, Гентин - по местности лесисто-озерной, пересеченной реками и каналами. Сначала шли по территории, занятой нашими войсками. Дальше стали попадаться мелкие группы противника, оставленные, чтобы разрушать мосты и, насколько возможно, задерживать наше продвижение. У Бранденбурга нашим войскам пришлось встретиться с обороной арьергардных частей противника, которую мы преодолевали основными силами головных дивизий, идущих по этим маршрутам. Не раз приходилось изумляться изобретательности наших офицеров, смелости бойцов, доходящей до полного забвения опасности; дивизии оставляли небольшие подразделения перед частями противника, остальными же силами, как вода, просачивались в незначительные промежутки - одни из этих частей выходили в тыл противника, окружали и пленили иго, а другие спешили к Эльбе. Наши левофланговые соединения отважных командиров генерала Михалицина и полковника Романенко вышли к Эльбе 5 мая.
Выход наших частей к Эльбе был встречен салютом с того берега, стрельбой вверх и приветственными возгласами американцев.
В правой части полосы нашего наступления соединения полковника Грекова и генерала Абилова встретили ожесточенное сопротивление на подступах к городу Гентин. Попытка овладеть городом 6 мая не дала результатов. Лишь когда мы подтянули основную артиллерию, форсировали канал и обошли город с севера, удалось сломить сопротивление гарнизона.
В это же время дивизии 40-го стрелкового корпуса, вышедшие на Эльбу, наступали по ее восточному берегу на север, на Ферхлянд, Дербен и севернее, окружили и пленили в атом районе большую группировку противника, пытавшуюся переправиться к американцам.
Наши правофланговые соединения преследовали отступающего противника от города Гентин в северо- западном направлении к Эльбе. Я был при одной из этих дивизий и, оказавшись на берегу реки, увидел не только скопление окруженных немцев, но и уплывающих через peкy различными способами: на пароходах, самоходных баржах, моторных и весельных лодках, даже плывущих одиночек в одном белье, несмотря на холод. Видел, что много пароходов и барж у левого берега причалены в два-три ряда и к ним подходят другие. Тогда я обратился к командиру американской 102-й пехотной дивизии и находящемуся на том берегу командиру пехотного полка с просьбой вернуть нам немцев, переправляющихся на их берег, вместе с пароходами, баржами и лодками. Я не сомневался в том, что там было много военных преступников, пытавшихся скрыться от суда народов. Законность моей просьбы я обосновал тем, что мы легко могли бы перестрелять переправляющихся из автоматов и пулеметов, а пароходы потопить из орудий, но, боясь поразить своих союзников на том берегу, огня не открываем. Командир 102-й пехотной дивизии генерал- майор Китинч признал это правильным и вернул нам группу немцев вместе с пароходами и баржами. От имени армии и от себя лично, через переводчика, я при помощи рупора передал американским войскам и командиру 102-й пехотной дивизии благодарность, которая на том берегу была принята восторженными возгласами американских солдат.
7 мая мы на всем фронте армии вышли к Эльбе, очистив свою полосу от противника. Но война еще не была окончена, мы слышали отдаленную канонаду севернее, а потому продолжали наступать на север, очищая от противника полосу правого соседа, захватывая пленных и трофеи. По берегу оставляли сторожевое охранение с задачей задерживать всех пытающихся переправиться на ту сторону.
Утро 9 мая было самым долгожданным, самым радостным для каждого советского человека. В это утро мы узнали о полной и безоговорочной капитуляции фашистской Германии перед союзными войсками.
В это утро, казалось, и солнце светило особенно ярко.
Все слушали радиопередачи из родной Москвы, доводившие Указ Президиума Верховного Совета СССР о полной капитуляции врага, о победе. Солдаты и офицеры, даже незнакомые, бросались в объятия друг другу и, целуясь, поздравляли с победой. Всюду во всю мощь играли оркестры, люди ходили толпами, смеялись и плакали, пели песни, стреляли вверх трассирующими пулями, бросали ракеты.
На всех немецких домах появились самодельные белые флаги.
Вечером 9 мая офицеры штаба армии отмечали День Победы коллективным ужином. И конечно, подобные же торжества происходили в каждой дивизии, в каждом полку, в каждой роте.
Я упоминал, что в 1907 году дал клятвенное обещание никогда не курить, не пить и не сквернословить. Всю мою жизнь ко мне приставали, принуждая меня выпить, особенно во время войны. Однажды я имел неосторожность сказать: 'Вот когда добьемся победы, тогда и выпью'. Я об этом позабыл, но мои товарищи не забыли и в этот вечер всем коллективом потребовали от меня выполнения слова. Мы сидели в цветущем саду одного из красивейших особняков Бранденбург-Вест. И в тот вечер я нарушил один из трех своих обетов.
Все встали, держа в руках наполненные бокалы.
- За полную, совершенную победу, за всех вас, за ваше здоровье и счастье, дорогие мои друзья, - сказал я и выпил до дна первую за всю мою жизнь рюмку красного вина. С 10 мая мы несли службу охранения по берегу Эльбы, контролируя переходящих на западный берег реки. Это было совсем не лишним. Возьму на выдержку данные за два дня: 14 мая задержано 317 человек, из них две трети переодетых военнослужащих; 20 мая задержано 267 человек, большая часть из них оказалась военными преступниками, стремившимися уйти на Запад.
Шоссейная дорога, идущая от Гентина на север, проходит по высокому сосновому лесу. По обеим ее сторонам утопают в декоративной зелени красивые дачи. Нельзя было и подумать, что в непосредственной близости от этих домов происходила страшная трагедия. В лесу за дачами находился громадный военный завод, на котором работали девушки, угнанные из различных стран, главным образом из Советского Союза.
