«Ее не было ни на приеме, ни даже в городе, — заключал Твен свою запись об этом событии. — И тем не менее я видел ее там, видел совершенно ясно и безошибочно. Я готов поклясться в этом. Я совершенно не думал о ней в тот момент, как я не думал о ней в течение многих лет. Но она, несомненно, думала обо мне в то время. Возможно, ее мысли, пролетев то расстояние, которое разделяло нас, принесли с собой такой четкий и приятный образ ее самой. Мне представляется это так».
Запомним это соображение, высказанное писателем: интенсивная и эмоционально окрашенная мысль могла породить и вызвать к жизни такого двойника.
Известно множество достаточно документированных случаев, относящихся не только к прошлому. Двойники появляются и в наше время. Например, интересен случай с очень сильным экстрасенсом А. В. Мартыновым. Вот как он сам рассказывает о том, что произошло с ним: «В Крыму, под Феодосией, есть завод „Электроприбор“, где одно время я часто бывал в командировках. Второго апреля 1982 года находился я в Киеве и как раз в тот день вспоминал, как я бывал там, и очень хотел бы оказаться в тех местах снова. И вот в тот день, когда сам я, повторяю, был в Киеве, под Феодосией, именно в тех местах, о которых я думал, меня на улице встречает хорошая моя приятельница Ирина Игнатьевна, которую я знаю много лет. Бросается ко мне, расспрашивает что и как. Я (или вернее, мой двойник) подробно рассказывает обо мне. Говорит, в частности, что теперь у меня в Ленинграде появился телефон, и называет его номер. Она записала его. Другим человеком, который, встретил меня, вернее моего двойника, там в тот же день, был военпред завода. Ему нравятся мои стихи, и мы стояли и долго беседовали с ним о стихах. Так он мне потом рассказывал. Но самым удивительным было вот что. Когда я вернулся из Киева в Ленинград, мне недели через две действительно установили телефон. И только тогда мне стал известен его номер. Оказалось, это был тот самый номер, который мой двойник дал за несколько недель до этого. Как был одет мой двойник? Я поинтересовался этим и узнал, что одет он был так же, как и я в то время в Киеве. Через месяц-другой я поехал в командировку в Феодосию. Мне там говорят: „Ты опять приехал?“ Когда я стал убеждать, что в апреле я не приезжал, мне никто не поверил: видеть меня видели, а ни в какую мистику они не верят».
Что объединяет эти случаи? Мартынов очень хотел попасть под Феодосию. Знакомая Марка Твена думала о встрече с ним и с волнением ожидала ее. Байрон, болея вдали от родины, очевидно, вспоминал о ней и о Лондоне, который покинул. Общее для всех этих случаев — сильный эмоциональный настрой, желание оказаться в тех местах. Не этот ли настрой послужил тем импульсом, который породил двойников, вызвал их к жизни?
Опасные контакты, рискованные встречи
Среди свидетельств о прижизненных призраках-двойниках особое место занимает эпизод, связанный с П. А. Вяземским[9]. Случай этот важен не только тем, что Вяземский встретился с собственным двойником, но и тем, что двойник этот оставил князю некий текст, то есть реальный, физический след своего присутствия. Рассказ записал петербургский епископ Порфирий (Успенский) со слов самого поэта. «Однажды, — рассказывал Вяземский, — я ночью возвращался в свою квартиру на Невском проспекте у Аничкова моста и увидел яркий свет в окнах своего кабинета. Не зная, отчего он тут, вхожу в дом и спрашиваю своего слугу: „Кто в моем кабинете?“ Слуга сказал мне: „Там нет никого“ — и подал мне ключ от этой комнаты. Я отпер кабинет, вошел туда и увидел, что в глубине этой комнаты сидит задом ко мне какой-то человек и что-то пишет. Я подошел к нему и, из-за плеча его прочитав написанное, громко крикнул, схватился за грудь свою и упал без чувств; когда же очнулся, уже не видел писавшего, а написанное им взял, скрыл и до сей поры таю, а перед смертью прикажу положить со мною в гроб и могилу эту тайну мою. Кажется, я видел самого себя пишущего».
Встреча с двойником завершилась исчезновением (уничтожением) двойника и тем, что сам Вяземский потерял сознание. Обратимся к еще одной такой встрече. Случай этот произошел в гвардейском полку. Рассказ приводится со слов очевидца, офицера той части: «В полку ожидали приезда вновь назначенного полкового командира. В один из вечеров увидали, что приготовленная для него квартира освещена. Полковой адъютант, дав знать товарищам о приезде начальника, поспешил ему представиться. Его примеру последовали и другие офицеры. Когда все собрались в зале, полковой командир вышел из кабинета, поговорил с офицерами и, сделав некоторые распоряжения, отпустил всех домой. На другой день утром вновь дали знать о приезде полкового командира, и удивленные офицеры опять собрались по-вчерашнему в зале. Опять вышел командир из-соседних дверей, говорил то же самое, что и вчера, отдал те же приказания и в сопровождении адъютанта, продолжая разговор, направился в кабинет.
Подойдя к дверям, он вздрогнул и, остановясь, спросил адъютанта: „Видите ли вы?“ Получив утвердительный ответ, командир сделал рукою знак офицерам подойти. Когда все приблизились, то увидели: за письменным столом сидел другой командир папка — его двойник. Тогда действительный командир быстро подошел к своему двойнику, и когда последний исчез, он мертвый упал на пол. Случай этот, записанный адъютантом и засвидетельствованный подписями всех присутствовавших офицеров, хранится в полковом архиве».
Как видим, события развивались по той же схеме, что и в первом случае. При встрече двойник исчезает, сам же «оригинал» подвергается какому-то сильному воздействию («упал без чувств», а в последнем случае умер).
Порфироносные двойники
Мысль об опасности, а может, и о гибельности таких встреч подтверждают и другие случаи. Приведу те из них, которые связаны с именами, хорошо известными в России. Из «Воспоминаний графини А. Д. Блудовой»: «Один из родственников деда моего, князя Андрея Николаевича Щербатова, рассказывал как очевидец об известном, неразгаданном явлении перед смертью Анны Иоанновны[10]. Вот как рассказывал мой дед. Его товарищ был дежурным со взводом солдат в карауле, вечером за несколько дней до смерти Анны Иоанновны. Это было во дворце на Фонтанке у Аничкина моста, в том самом доме, где теперь Троицкое подворье, в покоях митрополита Московского. Караул стоял в комнате подле тронной залы; часовой был у открытых дверей. Императрица уже удалилась во внутренние покои. Все стихло; было уже за полночь, и офицер уселся, чтобы вздремнуть, Вдруг часовой зовет на караул, солдаты вскочили на ноги, офицер вынул шпагу, чтоб отдать честь. Он видит, что императрица Анна Иоанновна ходит по тронной зале взад и вперед, склоняя задумчиво голову, закинув назад руки, не обращая внимания ни на кого. Часовой стоит как вкопанный, рука на прикладе, весь взвод стоит в ожидании; но что-то необычайное в лице императрицы, и эта странность ночной прогулки но тронной, зале начинает их всех смущать. Офицер, видя, что она решительно не собирается идти дальше залы, и не смея слишком приблизиться к дверям, решается, наконец, пройти другим ходом в дежурную женскую и спросить, не знают ли намерения императрицы. Тут он встречает Бирона и рапортует ему, что случилось. „Не может быть, — говорит герцог, — я сейчас от императрицы, она ушла в спальню ложиться“. „Взгляните сами: она в тронной зале“. Бирон идет и тоже видит ее. „Это какая-нибудь интрига, обман, какой-нибудь заговор, чтобы подействовать на солдат!“ — вскричал он, кинулся к императрице и уговорил ее выйти, чтобы в глазах караула изобличить какую-то самозванку, какую-то женщину, пользующуюся некоторым сходством с ней, чтобы морочить людей, вероятно с дурным намерением: императрица решилась выйти, как была, в нудермантеле; Бирон пошел с нею. Они увидали женщину, поразительно похожую на нее, которая нимало не смутилась. „Дерзкая!“ — вскричал Бирон и вызвал весь караул. Молодой офицер, товарищ моего деда, своими глазами увидел две Анны Иоанновны, из которых настоящую, живую, можно было отличить от другой только по наряду и потому, что она взошла, с Бироном из другой двери. Императрица, постояв минуту в удивлении, выступила вперед, пошла к этой женщине и спросила: „Кто ты, зачем ты пришла?“ Не отвечая ни слова, та стала пятиться, не сводя глаз с императрицы, отступая в направлении к трону, и, наконец, все-таки лицом к императрице, стала подниматься, пятясь, на ступеньки под балдахином. „Это дерзкая обманщица! Вот императрица! Она приказывает вам, стреляйте в эту
