Василиса промолчала, прекрасно понимая, что Кирилл бессовестно развлекается, и не желая ему подыгрывать. Она и без того позволила втянуть себя в дурацкую перепалку, хотя собиралась поговорить серьезно.
Василиса вздрогнула, когда Кирилл развернул ее лицом к себе. Нежно провел пальцем по ее щеке и глухо пробормотал:
— А еще мне нравятся рыжие ресницы и злые золотистые глаза, почти кошачьи, такие как твои, малышка, я только что это понял…
— Вы с ума сошли! — Василиса гневно отбросила его руку.
— Наверное.
— Вы мне абсолютно не нравитесь!
— Ошибка.
— Что?!
— Ты в меня влюблена, только признать не хочешь.
?!
— Да-да, в тебе упрямства больше, чем килограммов.
— Да я вас…
— Помнишь, я рассказывал в кафе о матери?
— При чем тут…
— Я, к сожалению, в нее. С детства не верил россказням о любви с первого взгляда и вот…
— Я вам не верю!
— Сам себе не верю. — В голосе Кирилла снова звучала прекрасно знакомая Василисе насмешка. — Мой язык сейчас действует независимо, слушаю себя и удивляюсь — нет, я даже потрясен…
— Вы самый настоящий шут, я уже говорила!
— Да, я помню, вы с первой встречи отличались скромностью, вежливостью, изысканным поведением…
— Ах вы…
Попытка Василисы лягнуть мерзавца в щиколотку в очередной раз бесславно провалились, и она чуть не разревелась от обиды.
— Именно это меня и привлекло — ваше изумительное воспитание, нужно будет обязательно сказать спасибо вашему папеньке…
— Негодяй!
— Он мне, кажется, тестем будет приходиться? Я, знаете ли, плохо разбираюсь в степенях родства…
Василиса стиснула зубы, обещая себе скорее пристрелить этого типа, чем когда-нибудь хотя бы мысль такую глупейшую допустить — выйти за него замуж.
— Значит, вы согласны?
Василиса молчала.
— Ну вот, наконец-то вы осознали, что влюблены в меня…
Тишина.
— А раз со мной согласны, раз мы скоро все равно побежим в ЗАГС — нет, лучше во дворец бракосочетаний! — вы что предпочитаете?
Василиса мысленно поклялась не отвечать на провокации, должен же закончиться завод у этого… шута, да!
— Я так счастлив, — радостно объявил Кирилл. — Мы с вами почти обручены, я правильно понял? Теперь скрепим будущий союз…
Василиса и моргнуть не успела, как очутилась в объятиях этого невозможного типа, причем настолько тесно была прижата к его груди, что и шевельнуться не могла. Степень свободы оказалась возмутительно мала, то есть ее вообще не было, этой степени свободы, о матерь божья…
О какой свободе можно вести речь, когда тебя так бесцеремонно, так бессовестно целуют, и сознание мутится, и сама ты не понимаешь, есть ли ты на этом свете или тебя уже нет…
Кирилл пожалел, что пошел на рискованный эксперимент, как только шальная девчонка оказалась в его руках.
Он мгновенно потерял голову!
Кирилл практически не контролировал себя, вел себя как прыщавый мальчишка-подросток, целующийся впервые в жизни, — это было безобразно, это было возмутительно, это было восхитительно…
Девчонка пахла лесом, солнцем, медом, от нее исходила аура невиданной свежести и чистоты…
Кирилл едва не застонал, отрываясь от ее губ. Он отдирал от себя девчонку с такими усилиями, будто за эти секунды — минуты, часы, вечность?! — она пустила в него корни, проросла в нем, они стали единым целым — настоящее безумие…
Кирилл почти грубо отстранил Василису, больно впившись пальцами ей в плечи. Встряхнул и прохрипел, не в силах оторвать взгляда от распухших — с ума сойти — от его поцелуев! — пламенеющих губ:
— Сладкая ты, малышка, ох, какая ты сладкая, не ожидал…
Огромные карие глаза, непонимающие, будто затянутые поволокой, вдруг прояснились. Расширившиеся зрачки мгновенно стянулись в черные точки, от них волной пошли золотые кольца, заливая радужку, и вот уже на Кирилла смотрели самые злые в мире кошачьи глаза.
— Хорошо, у тебя зрачки не плывут в вертикали, — словно во сне пробормотал Кирилл. — А то ведь вылитая рысь, ей-богу…
И в ту же секунду Кирилл полетел на дорожку, пребольно ударившись спиной об асфальт. Потрясенный нежданными эмоциями, он даже не уловил опасного для него движения Василисы и не понял, каким приемом его завалили.
— Змей белобрысый! — со слезой в голосе выкрикнула Василиса. — Чтоб я тебя завтра близко не видела! Попробуй только подойди, ненавижу, понял?!
Василиса хотела было пнуть поверженного врага, но сдержалась. Не из милосердия, отнюдь. Просто уловила предостерегающий блеск серо-голубых глаз и поняла, что через секунду окажется рядом.
И ладно бы на асфальте! Гораздо хуже, если этот мерзавец пощадит ее и опрокинет на себя, вон как правая ручонка нехорошо шевелится…
— Ты меня понял?! — с бессильной злостью прошипела она. — Не приходи!
Кирилл широко ухмыльнулся и лег удобнее. Даже руки под голову пристроил, чтобы малышка зря не дергалась — ишь, как золотые глазки сверкают, любо-дорого смотреть…
— Ты понял?!
— Да понял, я понял! Могла бы так не разоряться, я все равно хотел перед тобой извиниться…
— Да?! За что же это?!
— Не за поцелуй, не мечтай.
— Ах ты…
— Он останется в памяти на всю мою долгую и счастливую — как я надеюсь! — жизнь. Вернее, нашу жизнь. — Кирилл улыбнулся еще шире, хотя — на взгляд Василисы — это было невозможно. — Ведь это наш первый поцелуй, ты еще не поняла, солнышко? Но не последний, не сомневайся.
Багровая от злости Василиса молчала, не понимая, как терпит этого… клоуна, почему не повернется и просто не уйдет — ах да, ей же нужно, чтобы он завтра не показывался здесь!
— За что же ты хотел извиниться? — с трудом произнесла она.
— Меня завтра срочно вызывают на работу, малышка.
В голосе Кирилла звучало столь явное беспокойство, что Василиса чуть смягчилась — все-таки что-то хорошее в этом отвратительном типе есть, пусть всего лишь чувство ответственности.
— Тебе придется быть осторожнее, — виновато продолжил Кирилл. — Утром я провожу до автобуса…
— Нет!!!
