вине, о Кирилле, его несправедливости, предвзятости, о несчастном дяде Жене, которого только что третировал собственный сын, а сам он — прекрасный, добрый, по-настоящему хороший человек, уж Василиса-то его знает…
Василиса по-детски хватала за руки ошеломленную ее натиском Ольгу Яковлевну, тяжелая сумка мешала, там что-то противно звякало, она больно била по ногам.
Наконец женщине удалось оттеснить взволнованную Василису к единственной кушетке в коридоре. Ольга Яковлевна со вздохом облегчения избавилась от сумки и почти упала на скамью, усадив рядом и девушку. И потребовала более внятных объяснений.
Василиса откровенно разглядывала Ольгу Яковлевну — они совершенно не походили, мать и сын! — и возмущенно пересказывала недавний разговор с Кириллом. Ну не могла она поверить, что дядя Женя бросил на произвол судьбы молоденькую девушку с ребенком, он и чужим бы помог, Василиса не сомневалась.
Ольга Яковлевна слушала внимательно. Простенькое ее личико то бледнело, то покрывалось рваными красными пятнами, над верхней губой появились мелкие капельки пота, женщина нервно смахивала их ладонью, светлые карие глаза смотрели на Василису устало и как-то обреченно.
Ольга Яковлевна ни разу не перебила. Ни словом не уточнила путаный рассказ Василисы, не задала ни единого вопроса. Только лицо еще больше осунулось и постарело, а волосы, туго стянутые в небольшой пучок на затылке, потускнели, вдруг стала заметнее седина.
— Вот оно что, — убито прошептала Ольга Яковлевна, слепо глядя на Василису. — Не зря говорят — благими намерениями вымощена дорога в ад…
— Вы о чем?
— О своем, детка. Только о своем.
— Но вы меня поняли?
— Да.
— Кирилл…
— Я сегодня же с ним поговорю. Прямо сейчас.
— И вы…
— Не волнуйся, — Ольга Яковлевна сморгнула выступившие слезы, — все будет в порядке.
— Дядя Женя…
— Ты права — он хороший, твой дядя Женя. Это я во всем виновата, одна. А Женя помогал нам с Кириллом всегда. Даже когда его семья по-настоящему нуждалась — уж очень времена были непростые, — он о нас с Кирюшей не забывал.
— Но почему Кирилл ничего не знает?
— Ну… — Ольга Яковлевна пожала плечами, — я как-то стеснялась об этом открыто говорить, считала — и так все ясно. Ведь сама я никогда не заработала бы на квартиру в Питере, сколько там платят бухгалтеру в небольшом городке — копейки… — Она вытащила из сумки отглаженный носовой платок, свернутый аккуратным квадратиком, и старательно высморкалась. — Понятно — помогал он. Правда, и я без дела не сидела — и полы в подъездах вечерами мыла, и дворником зимой подрабатывала. Снег лопатой разгребала, перекидала его за свою жизнь столько, до сих пор все косточки в непогоду ноют, суставы никуда, в старуху совсем превратилась, столько лет работала на износ…
— Зачем?! Ведь сами сказали — дядя Женя вас не забывал, денег на жизнь хватало.
— Боялась я, детка, а вдруг… Ведь не обязан был он помогать нам, твой дядя Женя, поверь, я знаю, что говорю. — Ольга Яковлевна немного помолчала и виновато пробормотала: — А у меня на руках Кирюша. Я все мечтала в Питер его вывезти, в нашем-то Пикалеве разве жизнь? Народишко все больше спивается, радостей там… — Она безнадежно махнула рукой.
— И что теперь? — робко поинтересовалась Василиса.
— А что теперь? Правду Кирюше скажу, и всех дел. Все равно хуже не будет.
— Это вы… о чем?
— Не уважает он меня, мой Кирюша. — Ольга Яковлевна горько улыбнулась. — Считает слабой. Женю мне простить не может, глупенький…
Василиса слушала сочувственно. Ольга Яковлевна вдруг показалась ей жалкой, несчастной, слишком зависимой от других, никому бы не хотела Василиса ее судьбы.
Видимо, мать Кирилла чем-то задел ее взгляд. Ольга Яковлевна суетливо затолкала сумку под кушетку и неожиданно для себя рассказала практически незнакомому человеку историю знакомства с Женей Колядиным.
Говорила Ольга Яковлевна взахлеб, не думая. Сбиваясь, начинала сначала, открыто возвращаясь в прошлое впервые за много лет.
Рассказывала не столько Василисе, сколько себе, и все же присутствие девушки приносило облегчение, неожиданное и острое. Ольга Яковлевна словно нарыв вскрывала, давно созревший и мешающий жить.
Любовь с первого взгляда — так банально!
Пока не коснется тебя.
Семнадцатилетняя Ольга нырнула в свою любовь, как в омут, с головой. И безрассудно потеряла девственность, подарив ее, считай, первому встречному. Такому же студенту-первокурснику, как и она. Веселому парнишке, с ясным взглядом и детской светлой улыбкой, пившему в тот вечер шампанское, как лимонад.
Женя сразу понравился ей!
Он выгодно отличался от других.
Ольга сумела увидеть в нем чистоту, ее давно потеряли сверстники в Пикалеве, шумные, грубоватые парни, от которых постоянно несло перегаром и дешевым табаком.
Бесцеремонные и наглые, они искренне думали, что осчастливят девушку, просто обратив на нее внимание. Схватить за грудь или залезть под юбку в Ольгиной среде считалось обычнейшим элементом ухаживания. Мнение самой девушки при этом не учитывалось.
Представить в такой ситуации нового знакомого Ольга не смогла.
Почему-то казалось — своей любовью она привяжет Колядина навсегда. Ольга не сомневалась, что на такую ее любовь нельзя не ответить взаимностью. Ну не слепой же он!
Оказалось — слепой.
Если счастливая Ольга запомнила каждое мгновение их трогательной неловкой близости, то вот Женя…
Наутро он вообще забыл о ней! И даже по имени не смог назвать, а ведь ночью был так нежен, так внимателен, так робок…
О возможности забеременеть Ольга не думала — за один-то раз?! Но и никогда не жалела о своем безрассудстве.
Ольга ни в чем не винила Колядина, только себя — это она пыталась обмануть его. Чего ей стоило уединиться с ним в ту сентябрьскую ночь, лучше не вспоминать, Ольга и сейчас поражалась собственному коварству.
Женя не домогался ее. Если честно, он даже не сразу понял, что происходит. А потом просто принял то, что упало в руки.
В чем она могла обвинить Женю?! Что он не сбежал от простенькой девчушки, как черт от ладана?
Колядин и потом вел себя благородно по отношению к ней. Ни словом не позволил себе усомниться, что ребенок его, хотя и не помнил ничего о нечаянной близости.
И помощь Женя предложил сам, Ольга ничего от него не требовала. И ни разу за эти годы Женя не забыл о них, свалившихся внезапно на его голову. Нелюбимых, даже постылых чем-то, что уж себе врать…
Ну кто, кто так поступит сегодня?!
Кирилл умный мальчик. И гордый. И честный. Он поставит себя на место отца и поймет, что им можно гордиться. И уж никак не обвинять!
