– Что, и руну на моем рюкзаке не ты изобразил, и распечаточки – не твоих рук дело?
– Моих. Я и не отказываюсь. А вот остальное…
– Да что остальное-то? – разозлился я.
– Как – что? – вытаращил на меня глаза Серега. – А совпадения?!
– Да иди ты! Подтасовал все, и туда же!
– Клянусь…
– Я тебе поклянусь! – проревел откуда-то сбоку наш временный предводитель. – Я тебе помешаю честным людям честно спать! Магу через пару часов вставать, а ты, конопатый…
– Я не маг!!! – неожиданно для себя взвизгнул я.
– А я чего говорю? – тут же согласился Вован. – Все эта каракатица конопатая выдумала. Ну, я доберусь как-нибудь до него! Уши-то бантиком свяжу, а веснушки все до единой стряхну в самую глубокую лужу…
После такого грозного вопля никто не рискнул нарушить тишину, и я, наконец, задремал.
Глава 8
Невероятные события
Сон мне снился странный: будто я дома и стою перед собственной входной дверью. А вот открыть ее почему-то опасаюсь.
Неизвестный на лестничной площадке потерял всякое терпение: уже не звонит, а прямо-таки ломится в дверь. Дубасит так, что подо мной пол начал подрагивать, а стены вдруг поплыли куда-то в стороны. Я испугался, попытался ухватиться за книжную полку и… проснулся.
Кошмар обернулся явью. Мой спальный мешок действительно трясли. И трясли основательно!
Я вывернул шею, пытаясь рассмотреть непрошеного визитера, но никого не увидел, было слишком темно. Поэтому зашипел, стараясь не разбудить тоненько похрапывавшего Серегу:
– Кто это? Чего надо?
– Как это – чего? – шепотом возмутились снаружи. – Твоя очередь дежурить!
Я чертыхнулся и неохотно выполз из палатки. И тут же побежал к костру, до того на улице оказалось холодно. Зуб на зуб не попадал, не больше десяти градусов. Как осенью. И промозгло как – бр-р-р!
Грея руки над огнем, я случайно посмотрел на часы и вытаращил глаза: только половина двенадцатого. Я заскрипел зубами и злобно уставился на Витька.
– Кретин! Ты ж меня на целых полчаса раньше поднял! Глаза разуй! Всего одиннадцать тридцать!
Витек растерянно захлопал ресницами. Я сплюнул и направился назад, угрюмо прикидывая: удастся мне заснуть или нет. Все-таки полчаса – это целых тридцать минут, а если секунд… Тысяча восемьсот – с ума сойти!
Ну и гад же Казанцев!
Спать хотелось смертельно, и я решил, что засну запросто. На ходу веки слипались, тут донести бы голову до «подушки»…
Забраться в палатку я не успел. За моей спиной вдруг протяжно всхлипнул Казанцев. Я удивленно обернулся.
– Ты чего?
Витек промолчал.
Я понял, что сон на ближайшие два с половиной часа накрывается медным тазом. Тяжело вздохнул и вытащил из рюкзака толстенный свитер, мама связала!
Натянул его и подошел к костру. Казанцев торопливо сморгнул слезинку и отвел глаза в сторону. Я пожал плечами. Подтащил чурбак и присел рядом с ним.
Расспрашивать его я не стал. Еще чего! Захочет, так сам расскажет. Скорее всего, Казанцев просто струсил. И то: музыкант – натура творческая. Воображение у него должно быть богатым.
А тут – ночь. Один, совершенно. Да еще Орлов невесть чего натрепал, любой бы на Витькином месте свихнулся.
В лесу было поразительно тихо. Я бы сказал – неестественно. Не слышно привычного уханья филина, все словно вымерло. Я подбросил в костер сухую ветку и вздохнул с облегчением, когда она весело затрещала в огне.
Не помню сейчас, сколько времени мы так просидели. Очнулся я от потянувшего вдруг сквознячка. Холодного, на удивление. Будто с ледников подуло.
Я зябко поежился, спрятал пальцы в рукава свитера и обернулся к Витьку:
– Ничего ветерок, скажи? Будто не июль, а октябрь…
И осекся, изумленно рассматривая приятеля. Как я не заорал в голос – до сих пор не понимаю.
Бледное до голубизны лицо; безумные, остекленевшие глаза; безвольно приоткрытый рот, из уголка которого бежала тоненькая струйка слюны…
Прямо кандидат на ведущую роль в фильме ужасов! Ну, или пациент клиники для душевнобольных.
Я очумело смотрел на одноклассника. Потом осторожно толкнул его под локоток. Эффекта – ноль целых, ноль десятых. Даже еще меньше.
– Эй! – проскрипел я и беспомощно посмотрел на спящие палатки. – К-к-карау-ул… – И потрясенно замолк: моя собственная палатка светилась странным сиреневым светом!
Я сполз с чурбачка и едва не попал рукой в костер. Это привело меня в чувство. Я поспешно отдернул кисть и зашипел от боли. И бросился к палатке. Мне показалось, я понял, в чем дело: горел забытый Серегой фонарик.
Я откинул полог и едва не заскулил от страха: фиолетовыми сполохами пульсировала забытая мною руна! Я бросил взгляд на часы: без минуты двенадцать.
Открытый рот пришлось закрыть, заорать я так и не смог, горло перехватило. Я лишь жадно глотал воздух и таращился на сошедший с ума рюкзак. Потом зачем-то вытянул его наружу и обернулся к Витьку. И застонал от ужаса.
Казанцев, пошатываясь, слепо, как какой-нибудь зомби, странными зигзагами брел к каменному столбу. Руки Витька безвольно болтались. Зеленые глаза отсвечивали бутылочным стеклом. Рот по-прежнему был приоткрыт. А струйка слюны уже достигла воротника куртки.
Я глухо выругался и тоже побежал к вершине холма. К чему? Сам не знал. Меня трясло от страха.
Я догнал Витька и лишь теперь заметил, что волоку проклятый рюкзак за лямку. Я отшвырнул его к подножию столба и вцепился в полу куртки Казанцева:
– Стой!
Витек моих усилий не заметил. Он продолжал мерно карабкаться наверх. Я изумленно почувствовал, как пола оранжевой куртки натянулась и потащила меня следом. А ведь Витек ниже меня на полголовы и раза в полтора легче!
Я тоскливо подумал: «Неужели Орлов опять что-то намалевал? Своим дурацким маркером…»
Мысль эта показалась мне настолько невероятной, что я затряс головой и успокоенно решил: сон. Точно, сплю. А этот незатейливый кошмарик – результат Серегиных сегодняшних высказываний.
Ведь все в тему!
Я заметно приободрился и решил посмотреть, что будет дальше. В конце концов, даже в орловских бумагах не сказано, что вызванный дух – обязательно злодейский. Так зачем же раньше времени дергаться?
Я неторопливо поднялся к столбу и устроился в первых рядах партера: уселся на плоский камень и стал терпеливо ждать развития событий.
Если это сон, то как раз – время. Серега ведь упрямо настаивал именно на полуночи!
Я не ошибся. Руна на моем рюкзаке уже не светилась, а полыхала фиолетовым огнем. Рваные отблески падали на каменный столб, и я с некоторым удивлением отметил, что и он льдисто замерцал.
– Эмиттер, – пробормотал я, пытаясь сообразить, что же это за штучка.
Значение слова уплывало, я никак не мог сообразить, что такое «эмиттер». Что-то смутно вертелось в голове, но…
Камнем застывший Витек вдруг вздрогнул и медленно развернулся ко мне лицом. Я невольно поежился: сон все больше приближался к канонам современного триллера. Счастье, я насмотрелся их вволю. Более слабонервного человека давно бы удар хватил.
Я с мрачной готовностью уставился на несчастного Витька. Глаза его странно бегали, жутковато и
