— Но вам же не нравится, когда к вам относятся как к слепому.
— Нет, не нравится. Вот поэтому я и не разрешаю Джеку использовать меня, чтобы удовлетворить «людской интерес». Но ради тех детей я воспользуюсь чем угодно.
Делия вдруг рассмеялась.
— Что тут смешного?
— Я просто вспомнила, как председатель убегал со сцены, а за ним все остальные. Они по очереди бросали на вас взгляд, полный ненависти и в то же время страха.
— Мне очень приятно это слышать, — торжествующе заявил Крейг.
Но затем вдруг свет на его лице померк, выражение лица стало печальным, он глубоко вздохнул. Делия с тревогой посмотрела на него. Она уже научилась понимать смену его настроений. Сегодня он притворился, что самым циничным образом пользуется своей слепотой, но в глубине его души царили, все те же, темнота и отчаяние. Юмор стал своеобразной защитой, но враг затаился рядом, всегда готовый наброситься на него. И вот сейчас набросился.
Она не могла дольше выносить это — к глазам подступили слезы. Делия взяла его за руку.
— Крейг, — прошептала она.
При ее прикосновении он весь напрягся и ответил глухим голосом:
— Все в порядке, Делия.
— Нет! — воскликнула она. — Зачем ты притворяешься? Ты просто не хочешь, чтобы кто-нибудь знал, как тебе больно…
— Мне не больно. — Он резко поставил бокал на стол. — Черт возьми, прекрати! Что ты о себе воображаешь?
— Но я только хочу помочь тебе…
— Ты помогла мне сегодня, когда я этого хотел. Вот такая помощь мне нужна, а не то, что ты хочешь предложить мне сейчас. Слезы и жалость… — Он весь дрожал. — Я иду спать.
Крейг быстро поднялся и прошел в холл. Но в гневе оступился и упал на ступеньки. Делия подлетела к нему, чтобы помочь подняться.
— Не трогай меня! — закричал он.
Она остановилась как вкопанная в метре от него, боясь двинуться или даже подать голос, а он тщетно пытался сориентироваться в своей кромешной темноте.
— Ради собственного блага не приближайся ко мне, — наконец, сказал он дрожащим голосом. — Слышишь? Где ты?
— Я здесь, — быстро ответила она. — Я не подойду ближе. Наоборот, я ухожу. Обещаю.
Делия отступила на несколько шагов и смотрела, как он рукой нащупал перила, встал на ноги и начал подниматься по лестнице. Она не шевелилась до тех пор, пока он не добрался до своей комнаты и не закрыл за собой дверь. Потом она бросилась на диван и, закрыв лицо руками, стала кататься по нему в невыразимом отчаянии.
В этот момент она поняла всю правду о себе, и правда эта была ужасной. За ее красивым лицом не было ничего — вакуум. Потому что, когда человеку, который затронул ее сердце, понадобилась помощь, она не смогла ее предоставить. В ней не было ничего, что могло бы позволить ему прибегнуть к ее помощи, искать в ней успокоения. В ней вообще ничего не было. Пустышка. Она и раньше подозревала это, но теперь знала наверняка.
Полночи Делия пролежала без сна, борясь с мучившими ее мыслями. Крейг заставил ее посмотреть в глаза ужасной правде, о которой она старалась не думать все эти годы. Как могла она оставаться в этом доме — доме, в котором негде было спрятаться от себя самой?
Делия резко села в кровати, прислушиваясь к шуму в коридоре. Или это воображение играет с ней такую шутку? Но тут раздался громкий стук. Делия вскочила с кровати и бросилась в комнату Крейга. Включив свет, она увидела, что на полу валяется радиоприемник, а Крейг стоит посреди комнаты и тщетно пытается нащупать рукой какую-нибудь опору. На нем только пижамные брюки.
— Крейг! — закричала она.
Он повернулся к ней. У него было мертвенно-бледное лицо.
— Где я? Где я, черт возьми?
— Успокойся.
Она взяла его за руку, и он инстинктивно сжал ее.
— Мне приснился кошмар, — с трудом произнес он. — Наверное, я встал еще во сне… никак не могу сориентироваться.
— Все нормально. Положи руку мне на плечо.
Девушка сама положила его руку себе на плечи и обняла его за талию. Крейг все еще сильно дрожал, и она, пытаясь успокоить его и унять эту дрожь, обеими руками обняла его и прижала к себе. Он схватился за нее, как утопающий за соломинку. Делия почувствовала, что растворяется в жаре его тела, и тут же осознала, что и сама полураздета. Ее ночная сорочка с глубоким вырезом была из тончайшего шелка, так что их полуобнаженные тела почти ничего не разделяло.
Он почувствовал это одновременно с ней. Сквозь тончайшую ткань она ощутила, что он все крепче сжимает ей плечи. Потом его руки заскользили по ее фигуре, по ее соблазнительным округлостям.
Казалось, время остановилось. Его фигура восхитила Делию еще там, в гимнастическом зале, но, прижавшись теперь к этому великолепному телу, она вся задрожала. И безошибочно поняла, что и он воспринимает ее как женщину.
От наплыва чувств у Делии закружилась голова. Он воспринимает ее как женщину, и она воспринимает его как мужчину. До этого момента они относились друг к другу с осторожностью, но теперь стало ясно, что только до определенного момента. Теперь этот момент наступил. Она хотела ощутить его губы на своих губах, его руки вокруг своей талии. Она хотела быть с ним в постели, чтобы он ласкал ее, она хотела любить его.
Крейг провел пальцами по ее щеке, по длинной шее. Его осторожные движения повергли ее в трепет. До сих пор, ее тело существовало для того, чтобы другие любовались и восхищались им, но теперь неожиданно оно стало принадлежать ей самой. Оно было создано для того, чтобы этот единственный мужчина мог доставить ей радость.
Он просто нежно поглаживал ее, но даже эти легкие прикосновения действовали на нее гораздо сильнее, чем чьи-то поцелуи. Неосознанно, она все сильнее прижималась к нему, ее теплое дыхание ласкало его кожу. Она слегка дотронулась до его обнаженной спины, и он тут же привлек ее к себе и поцеловал.
Но потом она увидела лицо Крейга. Увидела отчаяние, написанное на нем. То, что для нее было радостью, для него обернулось ужасной слабостью. Он хотел ее, но он не хотел хотеть. Он будет бороться со своим желанием, как с врагом, поняла Делия.
Дрожь пробежала по его телу, и он опустил руки. Битва окончена, он выиграл, оба они заплатили за это ужасную цену. Он хотел сделать вид, что ничего не произошло, и, если она даст понять, что поняла его слабость, он никогда не простит ей этого.
— Пойдем со мной, — заставила она себя сказать, — твоя постель вон там.
Она медленно подвела Крейга к кровати, он вырвал свои руки и сел, ощупывая знакомые предметы: изголовье, прикроватную тумбочку.
Делия подняла радиоприемник и, стараясь унять дрожь в голосе, произнесла:
— Ты, наверное, во сне взмахнул рукой и уронил приемник. Я слышала стук.
— А больше ты… ничего не слышала?
— Да, я слышала, как ты кричал. Наверное, это из-за кошмара.
— Ты должна извинить меня, — вежливо сказал он. — Я был груб с тобой вечером.
От этого формального тона у нее заныло сердце. Она хотела заверить его, что вовсе не возражает против грубого его поведения, но он опять мог подумать, что его жалеют.
— Да уж, — согласилась она. — Но меня это больше не бесит.
Он усмехнулся.
— Не принесешь мне чашку чая? Я сейчас вряд ли смогу сам это сделать.
Надев предварительно халат, она вернулась с подносом, на котором были две чашки. Крейг тоже
