только родео, но и торжественный проезд по городу. Там есть здание, стены которого заклеены фотографиями местных «ковбоев». Пока мне не исполнилось шесть лет, я думал, что все ковбои — итальянцы. Когда мой двоюродный брат сказал мне, что их родина — Соединенные Штаты, я обозвал его лжецом. Родители нас едва разняли. В конце концов, — продолжал он, — мне пришлось приехать, чтобы посмотреть настоящее родео.
— У вас есть родные?
— Есть, но живу я один, если не считать Джину.
— Она ваша подружка?
— Нет, ей за пятьдесят. Она готовит, убирает и делает зловещие предсказания о том, что я никогда не найду жены, потому что ни одна молодая женщина не потерпит в доме таких сквозняков.
— Они на самом деле сильные?
— Только зимой. Там толстые каменные стены и плиты на полу.
— Просто средневековая темница…
— Дом был построен восемьсот лет назад, и, как только я закончу один ремонт, мне кажется, что пора начинать другой. Но летом там очень хорошо. Именно тогда начинаешь понимать, что камень сохраняет прохладу. А рано утром, когда выйдешь и посмотришь на долину, то увидишь нежный свет, не видимый в другое время. Но нужно быть там в определенное время, потому что он длится всего несколько минут. Потом свет меняется, становится резче, и, если захочется увидеть его вновь, придется вернуться на следующее утро.
Лео замолчал, слегка удивившись своему красноречию. Селина смотрела на него со спокойным интересом.
— Расскажите еще, — попросила она. — Мне нравится слушать, когда люди рассказывают о том, что они любят.
— Да, я думаю, что люблю все это, — задумчиво произнес Лео. — Я люблю эту жизнь, хотя она изнурительна, тяжела и лишена удобств. Когда идет уборка урожая, встаешь на рассвете и ложишься спать в полном изнеможении, но по-другому я бы жить не стал.
— У вас есть братья, сестры?
— У меня есть младший брат… — Лео усмехнулся, — хотя технически Гвидо старший. Дело в том, что по закону мое существование сомнительно, так как оказалось, что мои родители не состояли в браке. В то время никто этого не знал.
Селина насторожилась.
— Вы хотите сказать, что вы тоже незаконнорожденный?
— Да, я так думаю.
— Вас это волнует?
— Ни капельки.
— Меня тоже, — с удовлетворением сказала она. — Это как бы дает свободу. Можно ехать, куда хочешь, и делать, что пожелаешь. Вы так не думаете?
Не получив ответа, она повернулась и увидела, что Лео, закрыв глаза, откинулся назад и бессильно растянулся на сене. Усталость от перелета через несколько часовых поясов взяла свое.
Селина протянула руку, чтобы разбудить его, но передумала и стала молча его разглядывать. В памяти всплыло ощущение, возникшее у нее, когда он крепко прижал ее к себе в ванной. Его рука у нее на ягодицах, когда он, боясь, что она поранится, поднимал ее из ванны… Он немедленно отнял руку, как только увидел, что ей ничего не угрожает.
«Джентльмен, — подумала она, — даже в такой момент!»
Все в нем ей нравилось: и широкий лоб, и густые брови, и прямой нос, и красивый изгиб немного полных губ. Нравились его иностранное происхождение и слабый итальянский акцент, необычная манера произносить некоторые слова. Его руки притягивали, словно магнит, а тело отозвалось на вызванные ими воспоминания. Вот Лео поднимает ее из ванны, ее нагота под этими длинными пальцами… Селине казалось, что сейчас, в эту минуту они прикасаются к ней, она чувствует их…
Черт, зачем она обманывает себя? Все знают, что итальянцы любят пышных женщин, фигуры которых напоминают песочные часы.
Эллиот тихо заржал, и Лео открыл глаза. Увидев склонившуюся над ним Селину, улыбнулся.
— Я умер и попал в рай, — объявил он, — а вы ангел.
— Сомневаюсь, что я попаду в рай. Если только правила не изменятся.
Они рассмеялись, и она подошла к Эллиоту.
— Он ревнует, потому что вы уделяете мне много внимания, — объяснил Лео.
— Он знает, что ему не к кому ревновать, — возразила Селина. — Ведь он моя семья.
— Где вы живете?
— Там, где нам с Эллиотом приходится бывать.
— Но у вас же есть какой-нибудь дом, пристанище, где вы останавливаетесь, когда не путешествуете?
— Не-а.
— Вы хотите сказать, что все время путешествуете?
— Ага. У меня есть место, где я зарегистрирована, чтобы платить налоги, но я не живу там, я живу с Эллиотом. Он мой дом и моя семья. И всегда будет.
— «Всегда» не может быть, — заметил он. — Я не знаю, сколько ему лет, но…
— Он не старый, — быстро возразила Селина, — просто он выглядит старше своих лет, потому что жизнь потрепала его, вот и все.
— Конечно, я уверен в этом, — мягко согласился Лео. — Но все-таки, сколько же ему лет?
— Не знаю, — вздохнула она. — Но в нем еще есть задор. — Она прижалась щекой к носу коня. — Никто не знает тебя так, как я, — прошептала она.
Внезапно силы оставили девушку, и Лео быстро ее подхватил.
— Ну вот! Вам надо лечь в постель. Не спорьте, потому что я не приму никаких возражений.
Он отвел ее в дом и помог подняться по лестнице.
— Спокойной ночи, — сказал он у двери ее комнаты, — спите спокойно.
— Лео, вы не понимаете, — призналась Селина шепотом. — Я не могу спать на этой кровати, она слишком мягкая, она подпрыгивает при каждом моем движении.
Губы у него дрогнули.
— Так должно быть. Вам просто нужно примириться со всем этим комфортом. Вы освоитесь.
— Никогда, — возразила Селина и проскользнула в комнату.
Уже почти рассвело, когда последний гость, высунув руку из окна машины и крича нараспев «пока-а-а!», наконец, покинул ранчо.
Лео сидел на кровати со смутным чувством удовлетворения. Вечером он выпил много кукурузного виски и пшеничной водки, особенно после того, как пожелал Селине спокойной ночи и вернулся на празднество.
Но это не помешало ему уловить звук шагов, замерших у двери спальни Селины. Тишина, затем тихий скрип открывшейся двери. Этого оказалось достаточно, чтобы Лео мгновенно протрезвел и бросился в коридор, застав Поли в тот момент, когда тот входил в дверь.
— Ну не удивительно ли? — обратился он к Поли таким голосом, что тот едва не подпрыгнул. — Мы так беспокоимся о Селине, что не можем уснуть, не убедившись, что с ней все в порядке.
Поли ухмыльнулся, глядя на него тусклыми глазами.
— Надо заботиться о гостях.
— Поли, ты подаешь нам прекрасный пример!
Лео вошел в комнату и включил свет. Увидев, что постель пуста, они остолбенели.
— Эта глупая женщина вернулась в конюшню, — пробормотал Лео.
— Ничего подобного, — донесся голос из кучи одеял на полу.
Куча развалилась, и из-под одеяла выглянула «глупая женщина».
— Что такое? — приподнявшись, удивленно спросила Селина. — Что-нибудь случилось?
— Нет. Нас с Поли беспокоило ваше самочувствие, и мы пришли посмотреть, все ли с вами в
