— Они заявили примерно то же самое при нашей первой встрече. Я сразу почувствовал себя так, словно вернулся домой.
Ланг произнес это достаточно громко. Его услышала Бийю. Она посмотрела в их сторону и улыбнулась. Ланг ответил на ее улыбку, однако Оливии показалось, что улыбка эта несколько натянутая, чего она совершенно не ожидала. Кстати, Ланг весь вечер держался как-то скованно, чего она раньше за ним не наблюдала.
Может, он боялся, что Оливия не понравится его родственникам? Да нет. Что же тогда гложет его?
Когда все фотографии были просмотрены, Бийю объявила:
— Сейчас я покажу вам святилище Джайо и Реншу. Ведь Ланг уже рассказывал вам о них.
— Да. И должна сказать, я восхищена столь древней историей вашей семьи.
— Так и есть. У нас даже сохранились передаваемые по наследству свидетельства того, что это отнюдь не легенда. Мы их очень бережем, но ради вас готовы сделать исключение. — Бийю заговорщически улыбнулась Оливии. — Ланг сказал нам, что вы ничего не принимаете на веру и вам нужны доказательства.
— Вот как? Ну, я до него еще доберусь.
— Неужели Ланг преувеличил? — слегка нахмурилась Бийю.
— Ну, в общем… Я думаю, это чудесная история.
— Но вы не верите, что все так и было? — настаивала женщина. Она вздохнула. — Мир стал таким прозаичным, что просто сил нет. Люди больше не верят во всепобеждающую силу настоящей любви. Однако нашей семье повезло. Мы бережем свидетельства прошлого, как сокровища. Для нас они не имеют стоимости в денежном выражении, однако в духовном смысле бесценны. Пойдемте, я покажу вам наш храм.
Они пересекли двор и направились к южному дому, в котором жили Вей и его невеста.
— Наш храм находится здесь, — сообщила Бийю, открывая дверь. — Вей и его будущая жена обещали уважать это место.
Комнатка, куда ее привела Бийю, была маленькой. В центре стоял стол. На нем виднелись бумаги и нефритовая статуэтка.
— Это наши сокровища и свидетельства правдивости семейной легенды.
— Эти бумаги, — спросила Оливия, — на самом деле?..
— Да. Именно их обнаружили после смерти Джайо и Реншу.
— Две тысячи лет назад, — пробормотала Оливия, пытаясь скрыть скепсис. Ей не хотелось хоть чем- то обидеть гостеприимных хозяев, но все же как они могут быть в этом уверены? Ведь прошло двадцать веков!
— Да, две тысячи лет назад, — повторила Бийю. — Мы намеренно приглашали специалистов для проверки. Эксперты подтвердили подлинность этих вещей и не раз предлагали за них огромные деньги, утверждая, что это музейная ценность. И они до сих пор не понимают, почему мы отказываемся продавать что-либо.
— Зато я понимаю, — вздохнула Оливия. — Если эти вещи действительно настолько древние да еще имеют отношение к истории семьи, никакие деньги не смогут компенсировать утрату.
Бийю просияла и кивнула:
— Их ценность не в деньгах.
— А что написано в бумагах? — спросила Оливия, глядя на пожелтевшие, истрепавшиеся со временем листы.
— Там написано: «Мы разделили любовь, что стала нашей судьбой. Много или мало нам еще осталось прожить, но наша жизнь того стоила. Любовь стала для нас щитом, спасающим от враждебного мира, и, узнав это, мы перестали бояться чего-либо, кроме одного: умереть друг без друга. Только любовь имеет значение».
— «Только любовь имеет значение», — повторила Оливия.
Неужели на свете может существовать такая любовь, познав которую не страшно и умереть вместе? Она попыталась вспомнить, какие чувства испытывала к Энди, и поняла, что не может вызвать в памяти даже его лицо. Вместо него проступали черты совсем другого мужчины, терпеливо ожидающего, когда она позволит ему занять место в ее сердце. Терпение — это добродетель, однако почти безграничное терпение со стороны мужчины следует расценивать как дар небес.
— Никогда не забуду тот день, когда мы показали эту комнату Лангу, — продолжала Бийю. — Конечно, он слышал эту историю от Мейуи, но увидеть все своими глазами… Ланг держал реликвии в руках и повторял снова и снова: «Все так и есть».
— Не перестаю поражаться, что вы относитесь к нему словно он один из вас, — заметила Оливия.
— Но так и есть. А, вы имеете в виду, что он не чистокровный китаец?
— Именно, — улыбнулась девушка.
В ответ Бийю лишь пожала плечами, и этот жест сказал больше, чем любые слова.
— Это только чертами лица Ланг ближе к европейцам, — добавила она. — Сердцем же он не отличается от нас.
В эту минуту в комнату зашел Ланг, и Оливия задумалась, слышал ли он последние слова Бийю. Если и слышал, то ничем этого не выдал.
— Есть еще кое-что, — заметил он, показывая в сторону небольшого стола в углу. На нем стояли две деревянные шкатулки и две большие фотографии, на которых были изображены — Оливия их сразу узнала — Мейуи и Джон Митчелл.
— В деревянных шкатулках их прах, — сообщила Бийю. — Ланг привез их сюда.
— Мейуи сохранила прах Джона, — сказал он. — Я обещал бабушке, что, когда она умрет, я доставлю их прах в Пекин.
— Ради этого была устроена специальная церемония, на которой мы поздравили их с возвращением домой и пообещали, что будем следить за тем, чтобы их останки всегда оставались вместе, — добавила Бийю. — Таким образом, здесь покоятся две пары.
Бийю говорила с такой убежденностью, что это задело какую-то струну в душе Оливии. Для Бийю, осознала она, достоверность семейной истории не подвергалась сомнению. Она сама и ее семья верили в это так же, как другие люди верят в Бога. Что ж, не так плохо верить в вечную любовь.
Бийю показала Оливии стену, на которой висел большой пергамент в раме со словами «Любовь — это щит от любых бед».
Конечно, любовь Джайо и Реншу не смогла сохранить им жизнь. То есть, строго говоря, ни о каком щите, закрывающем от бед, речи идти не могло. Но в эту минуту Оливия чувствовала, что слова эти имеют несколько иной смысл: для Джайо и Реншу одинокая жизнь вдали от любимого была абсолютно бессмысленной. Им пришлось заплатить страшную цену за то, чтобы быть вместе, но ради сохранения своей любви они не побоялись отдать даже свою жизнь.
Теперь Оливия начала понимать, почему родственники Ланга так гордятся им и уважают его — человека, который доказал, что и в наше время такая любовь может существовать, перевезя в Китай прах своего деда и бабушки.
Глава 6
Ночь опустилась на землю, и все снова собрались во дворе послушать пение Сюин. Спустя несколько минут Оливия тихонько отправилась в спальню Ланга, радуясь возможности подумать в одиночестве над тем, что она сегодня узнала. Кажется, она начала лучше понимать Ланга. Если коротко, то на людях он носил маску, за которой скрывался многогранный, сложный характер. Некоторыми чертами его натуры, пожалуй, можно восхищаться, а некоторых — кто знает? — стоит опасаться.
Быстро расчесав волосы и освежив лицо, Оливия вышла в холл и обнаружила там Ланга. Неожиданно
