Она нахмурилась.
– Денвере, я…
– Ты могла бы сказать мне сама, а не посылать тяжелую артиллерию.
– О чем ты говоришь?
– Я говорю о Луке Монтезе, требующем своей собственности, словно военачальник.
– Какой собственности?
– Тебя, конечно. Он не оставил никаких сомнений в том, что, если я не отступлю, со мной случится неприятность.
– Что? Денвере, я не верю этому. Это не правда.
Ты, должно быть, не правильно понял.
– Поверь мне, когда Монтезе ставит точку, не может быть никакого недоразумения. Ты принадлежишь ему. Я должен держаться подальше. Это были его слова.
– Я, безусловно, не принадлежу ему.
– Скажи ему. Он думает по-другому.
– Денвере, ты говоришь, что он угрожал тебе физическим насилием?
– В этом нет необходимости. Ему это не нужно. Он человек, который знает все.
– О чем?
– Обо всем и обо всех. Он знает обо мне вещи, которые я считал похороненными.
– Та история с банком? – спросила Ребекка.
Это был выстрел наугад, но по его напряженному лицу она поняла, что попала в цель.
– Это была глупость, и это было давно. Эта история никому не принесла особого вреда. Никто не разорился. Так или иначе, в те дни законы были мягче. Но если об этом узнают теперь… В общем, я рискую.
Ребекка взглянула на него с любопытством.
– Я предполагаю, что это не помешало тебе защитить твое право на меня?
– Вернись к реальности, любимая. Я делаю карьеру. Монтезе не выпустит меня из своих когтей.
У 'него полное досье. Вероятно, и на тебя тоже.
– Не говори чепухи, – сказала она, но в ее голосе было сомнение.
– Ребекка, не будь наивной. Ты не знаешь, на что он способен. Он очень опасен, безжалостен. И независимо от того, что произошло между вами, он будет столь же безжалостен когда-нибудь к тебе. – Денвере поискал глазами свою спутницу. Энн, любимая!
– Ты думаешь, с тобой я в большей безопасности? – с легким презрением сказала Ребекка и ушла, не попрощавшись.
Ей пришлось ждать возвращения Луки два дня, и они были самыми длинными днями в ее жизни. Иногда она говорила себе, что он не может быть верен ей.
Когда они занимались любовью последний раз, это было великолепно, как вспышка яркого света в сером тумане ее обычной жизни. Но Бекки знала, что их счастье называется обыкновенной сексуальной совместимостью.
Потерявшись в захватывающей страсти, Бекки не успела изучить личность Луки. Либо ей не хотелось заходить так далеко из опасения, что она может найти качества, которые ей совсем не понравятся.
Она разговаривала с ним по телефону, передавала Соне его поручения, рассуждала о его партнерах или конкурентах, категорически игнорируя все, кроме его сексуальности. Ребекка не хотела ничего знать и говорила себе, что он плывет в воде, наполненной акулами, и ему приходится быть жестоким.
Инстинктивно она признавала, что Денвере прав. Но ей хотелось услышать рассказ об этом из уст Луки.
Ребекка попросила консьержа сообщить ей, как только Лука вернется, и звонок поступил поздно вечером. Две минуты спустя Бекки постучала к нему в пентхаус.
При виде ее лицо Луки расплылось в улыбке.
– Я только что звонил тебе, – сказал он. – Как здорово.
Он втащил ее в комнату, закрывая дверь, и крепко обнял.
Поцелуй Луки тут же изменил мир вокруг нее.
Когда его губы ласкали Бекки, ей было трудно представить, что еще что-нибудь в жизни имеет значение. Зачем раздувать ссору? Почему не уступить доводам своего тела?
Бекки попробовала не поддаваться таким мыслям.
– Лука…
Но он уже срывал с нее одежду, и Бекки не захотелось останавливать его. Лука мог пробудить в ней желание жестом, поцелуем, легким прикосновением к ее лицу. Их страсть была похожа на цепную реакцию, на жидкое пламя, которое невозможно погасить, пока оно само не иссякнет.
