Пересек Линда Виста, чтобы идти лицом к транспорту, прошел мимо телефонной будки с распахнутой дверцей, словно приглашавшей войти и кому-нибудь позвонить. Звонить Курт никому не собирался, но вошел в будку, сунул палец в окошечко возврата монет. Хохотнул, достав десятицентовик. Хватит на две трети чашечки кофе.
Он старался заставить себя изменить отношение к начинающимся занятиям. Не получалось. В нем зрело убеждение, что никому эти занятия не нужны: ни ему, ни студентам. К примеру, Курт всегда подчеркивал, что поведение человека определяется обществом, в котором он находится. Но он не мог согласиться с тем, что хищники не более чем роботы, действующие по заданной обществом программе. И их ответственность за творимое ими зло равнозначна ответственности урагана, проносящегося над Флоридой. Нет. Курт такой философии не принимал. Не мог принять. Если человек не несет ответственность, значит, все его действия бессмысленны.
В четверти мили от телефонной будки Курт наткнулся на тропу, рассекающую высокую траву и уходящую от шоссе. Свернул на нее. Вскоре на его брючины налипли семена сорняков. Дождей давно не было, так что земля прочностью не уступала асфальту. А протоптали ее, похоже, еще весной: молодежь всегда ищет путь покороче.
Сан-Луиза давно пересохла, так что тропа вилась вдоль ее русла, ныряя в кусты, в небольшие рощи деревьев. Но рощи эти не стали лесом. Наоборот, поднявшись на небольшой холм, Курт снова вышел к домам. За пересохшей речкой тянулась и полоска асфальта. Курт покачал головой. Несколько лет тому назад никаких домов тут не было.
Он пересек русло, вышел на дорогу, направился к перекрестку в сотне ярдов от него. На перекрестке выяснилось, что поперечная улица называлась Уэстпойнт, а шагал он по Эджвуд-драйв.
Подходящее название, Эджвуд[9]. Постойте-постойте.
Эджвуд. Не там ли?...
Ну конечно! Барбара Андерсон. Дом 1791 по Эджвуд-драйв. Значившаяся в первой четверке. Симпатичная женщина с каштановыми волосами, которую он вытащил из ванной. Он ускорил шаг. Мальчишка жил на Эджвуд-драйв, припозднился, вернулся домой по этой тропе. Всего-то ходу пять минут.
Но она сказала, что не замужем. И детей у нее нет.
Женщины частенько лгут. Когда Курт подошел к дому 1791, он уже не сомневался, что Барбара ему солгала, а потому в нем начало подниматься раздражение. Трава на лужайке пожухла, тут и там валялись обрывки газет, оберточная бумага. Но более всего его поразила табличка с единственным словом: «ПРОДАЕТСЯ». Барбара обманула его! Нельзя же принять за совпадения тропу, внезапный отъезд Андерсонов и близость к дому Курта.
Курт огляделся. Соседи! Надо узнать, был ли у нее сын. И куда она переехала, если переехала.
На другой стороне улицы его внимание привлекли открытые ворота гаража. Автомобиль уже стоял на подъездной дорожке. Из гаража вышел мужчина, таща за собой длинный зеленый поливочный шланг. В бейсболке, белой майке, шортах до колен.
Курт пересек улицу.
— Я ищу Барбару Андерсон, сэр. Не могли бы вы сказать мне...
— Она переехала, — мужчина задумчиво почесал нос. — Недели три тому назад, совершенно неожиданно. Только-только говорила о том, что надо выкосить лужайку, и вдруг — бах, собрала вещи и уехала.
Три недели. Практически сразу после разговора с ним. Он опоздал на три недели!
— Она мисс или миссис?
— Миссис. Разведенка, знаете ли. Сначала я подумал, что она вернулась к Чарли, но на прошлой неделе приехал агент по торговле недвижимостью и поставил вон ту табличку.
Курт кивнул:
— Странно, что она так быстро снялась с места. Все-таки у нее сын. Кажется, ему лет десять?
— Джимми? Да.
Мужчина уже отворачивался от него, когда Курта осенило.
— Скажите, а вы не помните, чтобы кто-то интересовался миссис Андерсон? Скажем, этой весной?
— Нет, — неожиданно мужчина нахмурился, поставил ногу на бампер автомобиля. — Хотя как-то в начале мая, в воскресенье утром, сразу после того, как Барбара повела сына в церковь, приходил парень школьного возраста. Сказал, что ищет какого-то другого Андерсона, имени я уже не запомнил. А вот парня запомнил, потому что выглядел он как мексиканец. Вы понимаете, смуглая кожа, черные волосы... да, и длинный нос. Нос я запомнил лучше всего.
Каким-то образом они выяснили, где живет мальчик, поговорили с соседями, чтобы вызнать его имя, потом пригрозили Барбаре, вероятно, по телефону. И угрозы эти Барбара восприняла серьезно, подумал Курт, иначе не сорвалась бы с места, когда он зашел к ней и задал невинный вопрос. Да, все сходится. Не просто же так она даже днем закрывала дверь на засов и цепочку. Разумеется, это все косвенные улики, но...
— Вы, наверное, не знаете, где найти Барбару, не так ли?
— Разумеется, нет, сэр. Как я и говорил, она уехала внезапно. Не оставила ни адреса, ни телефона. Но я думаю, вам не составит труда найти ее.
— Как?
— Через торговца недвижимостью. Или Чарли.
Пятнадцать минут спустя, мокрый от пота, Курт входил в дом. Даже не приняв душ, позвонил в «Херитейдж риэлти компани», что находилась в доме 2101 по Армандоро-уд, чтобы узнать, работают ли они по воскресеньям. Как выяснилось, работают. Спустившись же вниз в чистых брюках и тенниске, Курт вновь позвонил в справочную. Новый номер Барбары в справочнике не значился, зато ему дали номер Чарли. Тот проживал на Хоумстид-авеню. После шестого звонка в трубке послышался недовольный голос:
— Слушаю.
— Извините, что беспокою вас, мистер Андерсон, но я хотел бы переговорить с Барбарой. Она...
— Ее номер в телефонном справочнике, черт побери! Дом семнадцать девяносто один по Эджвуд- драйв!
— Она с месяц как переехала, мистер Андерсон.
— Послушай, приятель, — в голосе слышалось нескрываемое раздражение, — мы развелись два года тому назад. Она получила все: дом, счет в банке, а мне оставила разве что левое яйцо. Я не желаю иметь с ней никаких дел, исключая алименты, которые я посылаю ей по почте. Я не видел ни ее, ни парня уже с полгода. Если она должна тебе деньги, обратись к кому-нибудь еще, — и он бросил трубку.
«Херитейдж риэлти» делила двухэтажный особнячок с булочной. Стены украшали диаграммы, схематичные изображения одно— и двухэтажных домов, выцветшие фотографии. За деревянной перегородкой стояли четыре стола, заваленные бумагами. За вторым разговаривала по телефону черноволосая некрасивая женщина, миссис Пиннео, как следовало из таблички, стоящей на столе. Когда она положила трубку, Курт задал интересующий его вопрос.
— Семнадцать девяносто один по Эджвуд-драйв? Прекрасный дом, сэр. Три спальни, две ванные, внутренний дворик, электрическая кухня, новая...
— Я пытаюсь найти хозяйку.
Она пристально посмотрела на него.
— Миссис Андерсон уполномочила нас представлять ее интересы.
— Я понимаю. Она мне нужна по личному делу. Не могли бы вы сообщить мне ее адрес...
— Это невозможно, сэр, — она нетерпеливо забарабанила по столу тупым концом карандаша.
— Тогда, может быть, телефон. Я могу и позвонить.
— Ее телефон не занесен в справочник, сэр. До свидания.
— Но я...
— Я сказала, до свидания, сэр.
Курт закрыл за собой дверь, постоял под жаркими лучами солнца. Да, к Барбаре он не приблизился ни на йоту, но еще раз убедился в том, что именно она ему и нужна. Не зря же она отгораживает себя и своего сына от кого-то или чего-то. Курт ни на минуту не сомневался, что боится она хищников. Следовало ли из
