– Прошу господина бургомистра! – объявил Рамкопф.
Бургомистр беспокойно огляделся по сторонам. Поднялся с кислой улыбкой:
– Извините, я бы хотел уклониться от этой неприятной обязанности.
– Это невозможно, – сказал судья. – Вы были другом покойного барона, ваши показания необходимы.
– Господин судья, – взмолился бургомистр, – я старый человек. У меня слабые глаза и совершенно ненадежная память. Я могу ошибиться…
Судья поднялся со своего места:
– Но вы узнаете в подсудимом барона или нет?
– Не знаю, – огорчился бургомистр. – Честное слово… Иногда мне кажется, что это он, иногда – нет… Полностью доверяю суду. Как решите, так и будет!
Зал тревожно загудел.
– Какой позор! – воскликнула баронесса. – И это наш бургомистр!
– Извините, баронесса, – развел руками бургомистр. – Извините, подсудимый… Я на службе. Если решат, что вы Мюнхгаузен, – я паду вам на грудь, если Миллер – посажу за решетку. Вот все, что я могу для вас сделать…
– Садитесь, свидетель, – сказал судья. – Господин обвинитель, у вас все?
– По-моему, достаточно.
– Подсудимый, – обратился судья к Мюнхгаузену, – нет ли у вас свидетелей в вашу защиту?
Мюнхгаузен оглядел суд и печально пожал плечами.
– Есть! – раздался чей-то уверенный голос. Все присутствующие в зале обернулись. Марта стояла в дверях.
– Есть, – спокойно повторила она.
Мюнхгаузен рванулся к ней:
– Марта?!
Конвойные тотчас схватили его за руки.
Зал отчаянно зашумел.
– Прошу отложить судебное разбирательство! – закричал Рамкопф. – Мне плохо…
– Врача! – крикнула баронесса.
– Судебное заседание переносится на завтра, – громко объявил судья.
Люди повскакивали со своих мест. Одни устремились к выходу, другие – к судьям.
Гвардейцы оттеснили Мюнхгаузена за дверь, расположенную сзади скамьи подсудимых.
Замелькали лица любопытных. Марта быстро ринулась прочь по коридору. Ее окружил водоворот вопросов, вздохов, воплей и причитаний. Она ускорила шаг. Вылетев из здания суда, Марта бросилась к карете. Томас помог ей, открыл дверцу – и тотчас отлетел в сторону, получив сильную оплеуху.
Карета рванулась с места.
Баронесса откинула вуаль. Она сидела напротив Марты.
– Вы хотите участвовать в этом процессе?
– Я хочу сказать правду, – ответила Марта.
Сидящий рядом с кучером Рамкопф указал ему направление, затем проворно полез на крышу кареты. Свесился вниз, заглянув в окно экипажа. Постучал по стеклу:
– Имейте в виду, если он раскается, мы добьемся помилования. Иначе как минимум десять лет тюрьмы. – Он показал на пальцах. – Десять!
– Успокойся, Генрих, – сказала баронесса и задвинула занавеску на окне кареты. – Если человек хочет сказать правду, он имеет на это право. – Она внимательно посмотрела на Марту с едва заметной улыбкой. – Мне бы только хотелось знать – какую правду вы имеете в виду?
Марта выдержала ее взгляд:
– Правда одна.
– Правды вообще не бывает, – снова улыбнулась баронесса. – Правда – это то, что в данный момент считается правдой… Вы скажете суду, что он Мюнхгаузен. Но разве это так? Этот сытый торговец, этот тихий семьянин – Мюнхгаузен? Побойтесь Бога! Нет, я не осуждаю вас, фрау Марта, наоборот, восхищаюсь. За три года вам удалось сделать из моего мужа то, что мне не удалось и за двадцать. Но теперь, когда мы совместными усилиями добились успеха, – зачем начинать все сначала?
– Я люблю его, – сказала Марта.
– И поэтому ушли из дома?
Марта посочувствовала своей собеседнице:
– У каждого своя логика, сударыня. Вы понимаете, что можно выйти замуж не любя. Но чтобы уйти любя, этого вам не понять!
Баронесса искренне оскорбилась:
– А что она ему дала, ваша любовь? Серую жизнь, скамью подсудимых… А завтра – тюрьму или… смерть.
Рамкопф перебрался на другую сторону, и его физиономия появилась в противоположном окне экипажа.
– Имейте в виду, фрау Марта, – прокричал он, – если судебное расследование зайдет в тупик, мы будем вынуждены произвести экспертизу!
– Успокойтесь, Генрих, – Баронесса задвинула занавеску.
– Что это значит? – насторожилась Марта.
– Его бросят в болото или заставят прокатиться на ядре, – объяснила баронесса. – На настоящем ядре, фрау Марта!
– Господи!.. – На глазах Марты появились слезы. – Неужели вам обязательно надо убить человека, чтобы понять, что он живой?
– У нас нет выхода, – вздохнула баронесса. – А теперь, когда вы знаете все, решайте… И мой вам совет – не торопитесь стать вдовой Мюнхгаузена. Это место пока занято.
Дверь тюремной камеры с лязгом распахнулась.
– Подсудимый Миллер, – объявил появившийся фельдфебель, – вам разрешено свидание.
Мюнхгаузен стремительно ринулся из камеры. В комнате для свиданий за решеткой стояла Марта. Они осторожно приблизились друг к другу и не произнесли ни слова.
– Можно разговаривать, – объяснил фельдфебель. – Говорите.
Они молча смотрели друг на друга. Потом где-то вдалеке зазвучала их мелодия.
Музыка становилась громче. Мелодия обретала силу и размах.
– Я согласна вернуться… я буду терпеть… – пропели ее глаза, но губы не произнесли ни звука.
– Меня? – кисло усмехнулся Мюнхгаузен, не говоря ни слова. Он отрицательно покачал головой.
– Разговаривайте! – крикнул фельдфебель.
– Никогда! – Она услышала его голос, но он молчал.
– Тебе грозит тюрьма! – теперь услышал он и обрадованно кивнул:
– Чудесное место! Здесь рядом со мной Овидий и Сервантес. Мы будем перестукиваться.
– При свидании положено разговаривать! – прикрикнул фельдфебель. – Приказываю разговаривать!
– Карл, ты не знаешь самого главного, – Марта попыталась улыбнуться, но это оказалось выше ее сил. – Они придумали какую-то страшную экспертизу. Они хотят убить тебя. Понимаешь?
Он кивнул, он понял.
– Что же, – ободрил Марту его взгляд. – Будем честными до конца.
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, милый, – пропели ее глаза. – На это я не соглашусь. Видно, уж такая моя судьба – в самый трудный момент отступать.
– Последний раз предупреждаю, – крикнул фельдфебель, – если не заговорите, свидание будет прекращено! Говорить!!!
– Я буду свидетельствовать, что ты – Миллер. – Она испуганно и неподвижно смотрела на Мюнхгаузена.
