те недолгие часы, когда выпадала возможность спокойно отдохнуть. Все разошлись по укромным местечкам, наполненным желанной прохладой и темнотой.
Но прошло совсем немного времени, когда послушник услышал возле себя слабый шорох и вздохи.
- Ты, Локта? – окликнул он.
- Я, – та приблизилась, глядя во мраке блестящими, как у кошки, зрачками.
- Чего тебе?
- Скажи, - прошептала ведьма, опускаясь на колени, - скажи, что ты знаешь обо мне? - голос ее не был похож на голос старухи. Он дрожал, нежно переливаясь ручейком. – Кто открыл тебе тайну, о которой не знает никто, кроме меня самой?
- Не бойся, я никому не раскрою ее.
- Благодарю тебя, – с быстротой, не свойственной ее возрасту, Локта схватила руку Ларенара и на секунду прижала к губам.
- Скажу одно – ты выбрала не того, кто достоин тебя, – проговорил он с неподдельной печалью.
- Я не могу иначе. Когда-нибудь ты поймешь меня. Сердце всегда выше разума.
Она проворно поднялась и отступила, затерявшись в темноте пещеры. Снова надвинулась глухая тишина. Ларенар плохо переносил ее. Эта безликая, непроницаемая тишина, что хранилась в памяти его детских видений, вызывала в душе гнетущую тоску. В ней не было ничего, только наполненная мраком темнота, и страх; страх, заполнявший собой и эту тишину, и эту темноту. Оттуда, из далекого прошлого шло к нему глубокое, неизбывное, пронзительное чувство, какое может испытывать только ребенок, столкнувшийся с ужасом перед затаившимся, невидимым, но ощутимым кошмаром. Он будто снова и снова видел сон, мучительный и неотступный; сон, когда-то бывший явью.
- Ларенар? – донесся до него несмелый голос с легким акцентом.
- Господин Ва-Йерк?
Тмехт сел рядом.
- Такая давящая здесь тишина, - тяжело дыша, проговорил он. – Мне стало невыносимо одному. Я услышал что-то, словно человеческую речь, на непонятном мне языке.
- Может быть, задремали и вам это пригрезилось? Но я рад, что вы нарушили мое уединение. Это по-настоящему плохое место, наполненное дыханием зла. Мы так близки к логову демона, - он вздохнул. - Знаете, Ог Оджа, меня мучают странные и страшные видения. Я будто наяву вижу эти ужасные подземелья, чьи-то бледные лица … они зовут меня, – наррмориец помолчал, потом спросил:
- Вы знаете Хефнет, госпожу Улхура?
- Однажды она посетила Тмехэм, встретившись с нашим владыкой в его доме. Я тоже был там.
- Какая она?
- Ты увидишь. Хефнет похожа на всех арахнид. Но только внешне. Поклоняясь божеству своего народа, она знакома с религией Маакора и владеет секретами его жрецов. Эта женщина, несомненно, умна и образована. Ей принадлежит казна подземного города, несметные его сокровища. И армия ее превышает числом армию самого Кхорха. Потому в руках улхурской жрицы огромная власть. К тому же она обладает ужасающей магической силой, открытой ей Кэух, темным божеством. Хефнет подвластны все известные стихии. И в своих руках она держит нити жизни и смерти.
- То есть, способна воскрешать мертвых? – уточнил Ларенар.
- Вы правы, юноша. Хефнет – хранительница древнейшей ужасной религии, где почиталась демоница, первая пришедшая из бездны. Ты же должен знать, что прежде, чем появился Арахн, была Кэух – кровожадное и похотливое существо.
- Знаю. Но вернемся к великой жрице.
- Хефнет не такая, как многие служительницы.
- А дочь ее?
- Она, безусловно посвящена в тайны своей матери. Нам всем следует опасаться. В Улхуре все не так. Это совершенно иной мир, который мы не в состоянии даже представить себе. Никто не может знать, что ждет его в подземных лабиринтах.
- Вся моя прежняя жизнь – лишь подготовка к этому походу.
- Может быть, и моя жизнь – тоже, - с пониманием отозвался тмехт. – И наша судьба неотвратимо приближается. Станет ли она счастливой для нас? Удастся ли нам раздобыть вторую часть маакорской сигиллы?
- Вам нужно отдохнуть, господин Ва-Йерк, – сказал Ларенар, не желая говорить о диске. – Прилягте здесь. До наступления сумерек еще есть время.
- Да.
Ог Оджа лег, плотно закутавшись в плащ. И послушник, чтобы не задремать, стал шепотом читать молитвы, когда из темноты возник барон, появление которого уже не удивило Ларенара.
- Ты говорил с Локтой? – без церемоний спросил Гродвиг.
- Не пойму, - улыбнулся наррмориец, – чем эта старая женщина так заинтриговала тебя?
- Послушай, – барон тяжело вздохнул. – Так уж повелось, что все мы, за исключением Ормонда, обращаемся к тебе за советом, не смотря на то, что ты самый молодой в нашем маленьком обществе. Я, конечно не безбожник, но никогда прежде не имел желания поговорить по душам с братьями из святой обители твоего отца. Теперь жалею, что обходил стороной магистра Наррморийского …
- Ты воин. У каждого из нас свой путь.
- Да. Но чем ближе мы подходим к Улхуру, тем больше я … опасаюсь чего-то.
- Понимаю. Уверен, что остальные испытывают те же чувства.
- Чувства, похожие на трусость! – воскликнул Гродвиг возмущенно. – Но я никогда не был трусом. Мне стыдно признаться, но ни в одном из военных походах, ни в одной из смертельных схваток, я не испытывал такого навязчивого, и беспричинного страха, как теперь.
- Но раньше ты и не сталкивался с древнейшим злом, что приводит в трепет. Расстаться с жизнью в бою и потерять душу в подземельях – это разные вещи.
- В Торше, в проклятом городе живых мертвецов, я лицом к лицу столкнулся с магией Кхорха. Но я не боялся!
- Там, куда мы направляемся - сосредоточие демонической силы. Ни один из рода человеческого не властен противостоять ей без помощи благой силы Всевышнего. Так уж устроены наши души, что вещи неведомые, непознанные порождают в них и большую веру, и сильнейший страх.
- Хорошо, – нехотя согласился господин Вэлон. – Тогда скажи мне, мой мудрый друг, как Локта связана со всем этим?
- Она имеет к Улхуру некоторое отношение.
- Значит, слухи о том, что ведьма продала душу зверю, верны?
- Возможно. Скажи, Гродвиг, почему она тебя волнует?
Барон помолчал, прижав ладонь к разгоряченному лбу, потом промолвил:
- Мне кажется, тебе можно довериться. Знаешь, Ларенар, ты был прав – под убогой оболочкой старухи скрывается … одна особа.
Послушник дотронулся до его плеча, давая понять, чтобы он не говорил лишнего.
- Я не могу обмануться, - шепотом добавил Гродвиг.
- Тебе лучше все забыть.
Они замолчали, думая каждый о своем. Ларенар вспомнил слова отца, что удивили его – ведь Магнус никогда прежде не говорил о женщинах. Так откуда взялись непривычные интонации в голосе? Что крылось за его последними словами, обращенными к сыну в день приезда Ва-Йерка?
А Гродвиг снова видел перед собой последнюю встречу с Пленией-Лиэллой на турнире. Их безмолвный диалог. Выражение ее глаз – вызывающе-холодное. Теперь он знал его причины. Но легче ему не становилось.
А вокруг них сгущалась тишина, наполненная гнетущей темнотой.
- Нужно идти, - обронил послушник, когда уже стало казаться, что мрак пещеры навсегда пленит их.
- Надо. Надеюсь, святой брат, однажды мы пройдем вновь этой дорогой, возвращаясь домой.
