- Проклят, проклят, проклят, - шептали они, входи в его дергающееся тело.
Матенаис взвыла от боли, когда одна из теней прошла через неё. Но не оставила сына.
И плача, приподнялась, нависая над ним и приближая губы к его приоткрытому рту.
- Возьми, - едва заметный дымок вышел из неё и проник в уже затихшего Кхорха.
Он вздрогнул, открывая глаза…
Глава 23
Кхорха не стало.
Не стало того, которого знали, как первосвященника Кэух-Араха – всегда бледного, нервного, замкнутого, фанатичного, злого, но все же человека. Теперь он изменился даже внешне. Кожа его потемнела, черты заострились. В черных глазах появился бесовский, красный блеск. Пальцы превратились в стариковские, но вместо ногтей на них выросли желтоватые, острые когти.
Рядом с ним стало трудно находиться, даже матери, которая хотя и поправилась, но все чаще лежала, никому не жалуясь на смертельную усталость, не отпускающую её. Присутствие сына подрывало последние силы. И он понимал это обострившимся чутьем.
«Духи теней держат тебя», - говорил он и прогонял их. Тогда Матенаис становилось легче. Но ненадолго. Они всегда возвращались, стоило первосвященнику уйти. Она знала, что скоро умрет, но теперь не боялась оставить Кхорха одного. Ей было жутко от того, что черный дух совершенно овладел её сыном. Душа первосвященника сгорела дотла. А тот, что обитал теперь в его теле, причинял страдания бедной матери. Она знала, что больше не нужна Кхорху.
Лидэя ужасно боялась его. Да и он просто забыл о женщине, которая ждала от него ребенка. Теперь они встречались только у ложа матери. Каждый раз первосвященник удивленно смотрел на округлившийся живот крылатой и в глазах его мелькало презрение.
«Что мне делать?» - пряча пылающее лицо в ладонях, сокрушалась Лидэя, когда Кхорх оставлял женщин наедине.
«Ничего, ничего, - как могла, утешала её Матенаис. – Главное, чтобы малыш родился здоровым».
Наэла с памятного часа смерти Лемаис избегала всех. А после неудавшегося бегства оставалась под бдительным надзором двух арахнид. Иногда она позволяла пустить в свой шатер крылатую и тогда рассказывала ей о городах Маакора, неизменно оканчивая свои повествования картинами гибели, чем вызывала у собеседницы тоску и страх.
«Мелехрет затопило водами Анхи, что считались святыней у мхаров, - обхватив колени и раскачиваясь, говорила Наэла без выражения. – Теперь Кхорху не нужны ни жрецы, ни чужая сила – он сам стал демоном».
Лидэя плакала, слыша такое. Но верила.
После той ночи, когда первосвященнику удалось вызвать ливень, подданные его сами едва не стали жертвами хлынувшего на равнину Дэнита мутного потока. А Кхорх смеялся, сидя на спине ревущего хеписахафа. Смеялся, глядя, как мечутся перед ним перепуганные люди, как огненные копья пробивают черноту туч над Мелехретом.
Тогда-то, пользуясь всеобщей паникой и неразберихой, Наэла и хотела сбежать, добраться до гибнущего города и разделить участь своих сородичей. Но первосвященник сам выловил её. И мхарку едва не растоптал взбешенный ящер.
«Куда ты, тварь? - захлестнув Наэлу длинной плеткой, прокричал Кхорх. – Я не позволю тебе удрать от меня! Теперь ты должна занять место невиллы! Жена Арахна должна стать любовницей его жреца!»
К счастью для мхарки, эту угрозу Кхорх не осуществил, преисполнившись гадливостью ко всем женщинам. Но Наэлу страшило другое – она понимала, что первосвященник оставил её, как приманку для Сидмаса.
«Это чудовище, - говорила мхарка и без того угнетенной Лидэе. – Он сожрет нас всех. Сожрет эту землю. Беги от него!»
«Я не могу, - отвечала крылатая. – Что станет со мной, когда я останусь одна?»
«А сейчас ты не одна? Подумай о ребенке!»
Лидэя снова начинала плакать. Мир казался ей опустевшим. Она не видела выхода. Не хотела верить, что её Кхорха больше нет.
Есть только первосвященник, перед которым трепетали подданные.
Даже Ксархс, в отношении которого, правда, было больше подчеркнутого почтения, нежели страха.
Вот и теперь, он вошел в шатер первосвященника и низко поклонился:
- Приветствую тебя, святейший.
Кхорх поморщился.
- Целуй, - он протянул царю темную руку с когтями.
Тот нервно сглотнул, не поднимая глаз:
- Я не посмею, мой господин, - тихо произнес Ксархс. – Это слишком тяжело для моей слабой души.
- Ты врешь, пес Эморх, - змеиная улыбка тронула губы первосвященника. – Не хочешь оскверниться, падаль? Боишься стать проклятым? Не хочешь разделить участь со своим господином? Так я тебя сейчас приобщу!
Царь упал на колени.
- Прости, владыка!
- Целуй!
Ксархс коснулся губами пальцев Кхорха и вздрогнул. Темная кожа арахнида задымилась.
- Теперь я вижу тебя насквозь, рыбья шкура! – первосвященник ухватил Ксархса за золотую цепь, что украшала грудь царя и подтянул его к себе. – Ты пытаешься молиться у двух алтарей? И ни у одного тебя нет. Ты предатель – вот твоя сущность. А пора бы определиться! – он отшвырнул его от себя. – Сегодня ночью мы вместе принесем кровавую жертву и ты примешь причастие, выпив крови.
- Я не смогу.
Первосвященник рассмеялся:
- Теперь я не позволю тебе служить моему богу вполсилы! Но дам право выбора – ведь ты – царь! – он снова расхохотался. – Иди. До полночи еще есть время, чтобы решить – ты царствующий Ксархс или Равл-Ат отступник. Ступай…
Снова лил холодный дождь. На расстоянии вытянутой руки ничего невозможно было рассмотреть. Как в мутной воде. И расслышать ничего нельзя, кроме монотонного, шума, в котором тонули все иные звуки.
- Лидэя…
Крылатая вздрогнула. В темноте её шатра зашевелился кто-то. Но она не испугалась – голос был хоть и мужской, знакомый, но не Кхорха.
- Кто здесь? – выдохнула она.
- Равл-Ат. Я ухожу. Сейчас. Пойдешь со мной?
Она скорее чувствовала, чем понимала смысл торопливых слов, хотя мужчина был совсем близко.
- Равл-Ат? Кто это? – с мистическим ужасом, теперь не покидающим её душу, переспросила Лидэя.
- Я хочу подарить тебе свободу, девочка, - заговорил тот горячо, в самое ухо.
Крылатая замерла, боясь шевельнуться. Не коварный ли дух соблазняет её сейчас?
