Джучидов (см.: Усманов МЛ. Термин 'ярлык' и вопросы классификазии официальных актов ханов Джучиева улуса. С. 229; Он же. Жалованные акты ханов Джучиева улуса XIV–XVI вв. С 60,175,193–194; Григорьев А.П Время написания 'ярлыка' Ахмата // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Л., 1987. Вып. 10. С. 38–49).
отношениях с этим 'главным царем' при Василии II заметных перемен не произошло — он по-прежнему рассматривался как сюзерен великого князя. Изменения коснулись других сфер. Стала наконец четко действовать (с 50-х гг.) оборонительная линия на Оке. Получило распространение использование в московских интересах татарских 'царевичей'. Наконец, после падения православного царства — Византии — начала пробивать себе дорогу идея о 'царском' характере власти великого князя московского, идея, несовместимая с признанием сюзеренитета ордынского царя.
Глава девятая
ОБРЕТЕНИЕ СУВЕРЕНИТЕТА: ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (1462–1505)
Василий Васильевич умер 27 марта 1462 г., и на престол вступил его сын Иван Васильевич (p. 1440). В Ермолинской летописи это событие подано как вокняжение Ивана 'на столь отца своего на вели-комъ княжении в Володимери и на великом княжении в Новегороде Великомъ и Нижнем, и на всей Русской земли'. По убедительному предположению В.Д. Назарова, здесь отобразился факт ханской санкции на вокняжение Ивана, так как с перечисленных территориальнополитических единиц шел в Орду особый выход. Автор полагает, что ярлык был получен в 1462 г. и явился своеобразным ответом на ярлык 1461 г. крымского хана Хаджи-Гирея польскому королю и великому князю литовскому Казимиру IV, в котором среди подвластных последнему городов назван был и Великий Новгород (на сюзеренитет над которым Казимир претендовал). Однако такая связь необязательна: Новгород издревле считался 'отчиной' верховных правителей СевероВосточной Руси и для получения на него ярлыка не нужно было ждать проявления претензий со стороны Литвы. Отец Ивана, Василий II, получил ярлык от Улуг-Мухаммеда еще при жизни своего отца. После того, как он окончательно вернул себе великокняжеский стол, Василий Васильевич проявил большую заботу о закреплении права на наследование за своим старшим сыном: начиная с докончания Василия с Иваном Васильевичем Суздальским, датируемого от 15 декабря 1448 г. до 22 июля 1449 г., Иван именуется, как и отец, 'великим князем', т. е. считается соправителем. Трудно предполагать, что Василий при этом проигнорировал возможность подстраховаться, получив (по примеру своего отца) для сына ярлык из Орды.
Начало именования Ивана Васильевича 'великим князем' совпадает по времени с разрывом даннических отношений с Ордой Сеид-Ахмета (см. гл. 8). Можно предположить, что именно в 1448 г. были приняты принципиальные решения: дань, которую собирались отправить Сеид-Ахмету (и в которую отказался внести свою долю Дмитрий Шемяка) была присовокуплена к дани, посылаемой в Орду Кичи- Мухаммеда, став платой за ярлык на имя Ивана Васильевича.
Сразу же после вокняжения Ивана происходит примечательное изменение в формулировке пункта об отношениях с Ордой в договорных грамотах князей московского дома. Со времени завещания Дмитрия Донского (1389) в нем применялись слова 'А переменить Богь Орду' — в этом случае предполагалось, что не будет выплачиваться выход. Эта формулировка сохранялась (как в духовных, так и в договорных грамотах) и при Василии Дмитриевиче, и при Василии Васильевиче. Лишь однажды — в договоре Василия Васильевича с Михаилом Андреевичем, князем верейским и белозерским, датируемом не позднее 1445 г., применяется иная формула: 'А коли яз, князь велики, в Орду не дам, и мне у тебя не взята'155. Но в позднейших докон-чаниях Василия Васильевича и в его духовной продолжала применяться формула 'А переменить Богь Орду'. С началом же княжения Ивана Васильевича (и в течение всего его правления) применяется именно та, не привившаяся при Василии II, оговорка: 'А коли яз, князь велики, выхода в Орду не дам, и мн-6 у тебе (удельного князя. — А.Г.) не взяти'. Таким образом, возможность неуплаты выхода теперь связывается не с 'переменой' Орды, а только с волей великого князя. Первой грамотой такого рода является докончание Ивана Васильевича с тем же Михаилом Андреевичем, заключенное до 13 сентября 1464 г., т. е. в первые два года правления нового великого князя. Есть основания полагать, что возможность не платить дань была тогда реализована на практике.
В 1465 г. 'поиде безбожный царь Махмуть на Рускую землю со всею Ордою и бысть на Доноу; Божиею же милостию и пречистые Матери прииде на него царь Азигирей (крымский хан Хаджи-Г ирей. —
А.Г.) и би его и Орду взя, и начата воеватися промежъ себе. И тако
Богъ избави Рускоую землю отъ поганыхъ'156. Очевидно, что целью несостоявшегося похода было Московское великое княжество: если бы поход направлялся на Рязанскую землю, это было бы отмечено (как в сообщении о походе Махмуда 1460 г.), а русские территории, входившие в состав Великого княжества Литовского, летописцы СевероВосточной Руси 'Русской землей' не называли.
Таким образом, впервые после похода Тохтамыша на Москву двинулся 'сам царь' — правящий хан Орды. Очевидно, что для этого нужны были весьма веские причины. Полагаю, что неявка Ивана к Махмуду за ярлыком, если и могла быть одним из поводов (Василий Васильевич в свое время тоже долго не ехал, но у него был ярлык от того же хана, который продолжал править, Улуг-Мухаммеда, а у Ивана — не от Махмуда, а от его отца — Кичи-Мухаммеда), то не причиной. Скорее всего, после событий 1459–1460 гг. (смерть Кичи-Мухаммеда, неудачный поход Махмуда на Рязань) в течение нескольких лет не выплачивалась дань; возможно, это было связано с начавшимся соперничеством Махмуда с братом Ахматом, т. е. с наметившимся расколом Большой Орды: в Москве ждали, чем окончится эта борьба.
Вмешательство крымского хана сорвало планы Махмуда. Хан Большой Орды потерпел крупное поражение; очевидно, на некоторое время правителем Большой Орды стал считаться Хаджи-Гирей. Слова 'начаша воеватися промежь себе', возможно, подразумевают и вмешательство в борьбу за престол Ахмата. К апрелю 1466 г., судя по письму к турецкому султану, Махмуд восстановил свое верховенство; но позже, когда Афанасий Никитин в начале своего путешествия в Индию спускался по Волге, Касым, сын Махмуда, был 'царевичем' особого Астраханского ханства; следовательно, Махмуд к этому времени был вытеснен Ахматом в Астрахань. Начало путешествия Никитина обычно датируется тем же 1466 годом, но возможно, что оно имело место двумя годами позже157. Следовательно, Ахмат возглавил Большую Орду во всяком случае не позднее 1468 г. Очевидно, после этого выход какое-то время выплачивался, так как окончательное прекращение его поступления произошло в 1472 г. (см. об этом ниже). Возможно, выход вновь стал платиться после двух военных акций татар Большой Орды — нападений на Рязанскую землю и на волость Беспуту (на правом берегу Оки, между Серпуховым и Каширой) в 1468 г. В это время в разгаре был конфликт с Казанским ханством, и Иван Ш мог в такой ситуации пойти на — возобновление выплаты выхода, чтобы обеспечить нейтралитет Большой Орды и безопасность южных границ.
Летом 1472 г. Ахмат совершил свой первый поход против Ивана III.
Согласно великокняжескому своду, хан пошел на Русь 'со многими силами', 'со всею Ордою', будучи 'подговорен королем'158, т. е. Казимиром IV. Другой летописный источник указывает, что Ахмат двинулся 'со всеми силами своими', оставив дома только 'старыхъ, и бол-ныхъ, и малыхъ детеи', и подошел к московским владениям с 'литовского рубежа'159, т. е. с территории, принадлежавшей Великому княжеству Литовскому (владения которого тогда включали верхнее течение Оки).
29 июля хан подошел к городу Алексину на правом берегу Оки. На следующий день татарам удалось сжечь упорно сопротивлявшийся город. Но их попытка переправиться на левый берег реки была отбита подоспевшими московскими войсками. В ночь на 1 августа Ахмат поспешно отступил ('побеже') и в 6 дней достиг своих зимних становищ. Летописцы 70-х годов XV в. связывают отход хана со страхом перед русскими войсками, вид которых описывается в выражениях, напоминающих поэтическую образность 'Задонщины' и 'Сказания о Мамаевом побоище': 'И се и сам царь прииде на берегъ и видевъ многые полкы великого князя, аки море колеблющися, доспеси же на них бяху чисты велми, яко сребро блистающи, и въоружены зело, и начат от брега отступати по малу в нощи той, страх и трепет нападе нань'; 'и бе видети татаромъ велми
