Москва и Орда

В 1459 г. татары Орды Сеид-Ахмета (сам их предводитель в это время уже обосновался в Литве) подошли к Оке, но войско во главе с сыном Василия II Иваном не позволило им переправиться.

В княжение Василия II появляется новая форма отношений с высшей ордынской знатью: принятие 'царевичей'-изгоев на московскую службу (здесь Василий шел по стопам своего деда Витовта). Под 1445– 1446 гг. упоминается служивший Василию Бердедат, сын Худайдата, претендовавшего на ордынский престол в 20-е гг. В 1446 г., как говорилось выше, к Василию перешли сыновья Улуг-Мухаммеда Касым и Ягуп. Касыму в середине 50-х гг. был дан во владение Городец Мещерский (будущий Касимов) на Оке: тем самым было положено начало так называемому Касимовскому ханству (царству) — зависимому от Москвы политическому образованию со служилым Чингизидом во главе,

³⁴ ДДГ № 53 160–161.

³⁵ См.: Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Ksi^Astwa Litewskiego za Jagellondw. Warszawa, 1930. T. 1. S. 263–264; Флоря Б.Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV в. // Славяне и кочевой мир: средние века — раннее новое время. М., 1997. С. 138. (Славяне и их соседи: Тезисы 17 конференции).

³⁶ ПСРЛ. Т. 27 С. 116; Т. 25. С. 271.

³⁷ SpulerB. Die Goldens Horde: Die Mongolen in Russland. 1223–1502. Leipzig, 1943. S. 168.

³⁸ ПСРЛ. T. 27. C. 116–117; T. 23. C. 154–155; T. 25. C. 271–272.

³⁹Там же. Т. 27. С. 118; Т. 23. С. 155; Т. 25. С. 273.

28^См28^К° ^{an ws L}' ^Op. ^{CiL S}.

⁴¹ ПСРЛ. Т. 27. С. 120–121; Т. 25. С. 275–276.

⁴² Там же. Т. 27. С. 109; Т. 23. С. 153; Т. 25. С. 262.

просуществовавшему до второй половины XVII в¹⁴⁹. Его образование явно было связано с участившимися набегами сеидахметовых татар и преследовало цель противодействовать им силами татар служилых.

Относительно недавно была сформулирована гипотеза о принципиально разном отношении к Орде сторон, противоборствующих в так называемой 'феодальной войне' в Московском великом княжестве второй четверти XV в. По мнению А.А. Зимина, Василий П был верным вассалом Орды, в то время как Юрий Дмитриевич 'сознавал, что только в борьбе с Ордой можно добиться создания мощного единого государства', а Дмитрий Шемяка 'сделал всё, что в его силах, чтобы объединить русские земли и нанести решительный удар ордынским царям', 'прочно держал в своих руках' 'знамя борьбы с татарскими насильниками'¹⁵⁰. Прозвучавшие в литературе критические оценки такого взгляда¹⁵¹ представляются вполне справедливыми. Юрий Дмитриевич — фигура, несомненно, яркая, но никакого осознания необходимости борьбы с Ордой в его деятельности не просматривается: в 1431–1432 гг. он не 'поднимает знамя борьбы', а пытается получить от хана ярлык на великое княжение. Еще менее годится на роль борца с игом Дмитрий Шемяка. Воевал он с татарами всего однажды, в 1437 г. под Белевым, причем по повелению Василия П. В 1439 и 1445 г. Шемяка не помог великому князю против Улуг-Мухаммеда, после пленения Василия добивался ярлыка на великое княжение, а в 1447 г. заключил союз с Мамутяком. Василий П, напротив, много воевал как с ордой Улуг-Му-хаммеда, так и с ордой Сеид-Ахмета. Оба князя соперника признавали сюзеренитет 'главного царя' — до 1437 г. Улуг-Мухаммеда, позже Кичи-Мухаммеда; в этом отношении разницы между ними не было¹⁵².

В 1460 г. 'царь Ахмуть Болшые орды Кичи-Ахметевъ сынъ (хан Махмуд, воцарившийся после смерти в 1459 г. своего отца Кичи-

Мухаммеда¹⁵³. — А.Г.), приходилъ ратью к Переяславьлю к Рязаньскому и стоалъ подъ городомъ три недели, на всякъ день приступая ко граду, бьющеся, граждане же, милостью Божиею и пречистыя его Матери, одолеваху ему и много у него татаръ побили, а отъ гражан ни единъ врежденъ бысть; и поиде прочь с великимъ срамомъ, а на Казать улана мирзу велико нелюбие држа, тотъ бо бяше привелъ его, не чающе отъ Руси ничего съпротивления'¹⁵⁴.

Рязань в это время управлялась наместниками Василия Васильевича — с 1456 г. малолетний рязанский князь Василий Иванович жил в Москве; только в 1464 г. он (женившийся на дочери Василия II) был отпущен на свое княжение. Скорее всего, после воцарения Махмуда обнаружился долг по выплате дани с Рязанского княжества, и хан по совету Казата решился на недостаточно подготовленную военную акцию с целью взять положенное силой.

К периоду правления Василия Васильевича относится примечательное явление: великий князь московский начинает при жизни именоваться 'царем'. Ранее всего этот титул прилагается к Василию II еще в на чале 40-х гг. Симеоном Суздальцем в первой редакции его 'Повести о Флорентийском соборе' ('белый царь всея Руси') и Пахомием Сербом в третьей редакции 'Жития Сергия Радонежского' ('великодержавный царь Русский', 'благоразумный царь'), в обоих случаях при изложении конфликта великого князя с митрополитом Исидором по поводу решений Флорентийского собора конца 30-х гг. Применение царской титулатуры в этих произведениях связано с ролью Василия Васильевича как защитника православия в ситуации, когда 'греческий царь' — император Византии согласился на унию с католической церковью, подразумевающую главенство римского папы. В начале 60-х гг. царский титул по отношению к Василию II неоднократно употребляется в 'Слове избраном от святых писаний, еже на латыню', также посвященном Флорентийскому собору и его последствиям. Но тогда же, в 1461 г., митрополит Иона в послании в Псков упоминает Василия как 'великого господаря, царя рускаго' уже вне связи с этими событиями.

Очевидно, в середине XV в. делаются первые шаги на пути становления идеи о переходе к московским великим князьям царского достоинства от византийских императоров. Разумеется, более сильным, чем согласие 'греческого царя' на унию, стимулом здесь стало падение Константинополя в 1453 г., обозначавшее гибель христианского православного 'царства'. Если после падения Константинополя в 1204 г. возникли Никейская и Трапезундская империи, продолжали существовать такие независимые православные государства, как Болгария и Сербия, ряд крупных русских княжеств, то после 1453 г. единственным православным государством, представлявшим реальную силу, было Московское великое княжество. Оно имело, таким образом, все основания считать себя наследником места Византии в мире, т. е. 'царством'. Формированию представления о 'царском' характере власти великого князя московского могло способствовать и установление тогда же автокефалии русской церкви. При поставлении митрополита теперь все решала воля великого князя, санкция Константине польского патриархата не требовалась: а верховенство в церковных делах считалось прерогативой только одного светского правителя — императора, 'царя'.

Но царь не может подчиняться другому царю, он должен быть полностью суверенным правителем. Идея о царском достоинстве московского великого князя неизбежно должна была прийти в противоречие с продолжавшимся признанием верховенства хана Орды.

Правление Василия Васильевича пришлось на период, когда ордынские 'замятии', в отличие от прежних времен, стали заканчиваться не временной консолидацией под властью того или иного сильного правителя, а складыванием на окраинных территориях Орды особых, практически независимых политических образовании (в период его княжения оформилось не только Казанское, но и Крымское ханство, а также Ногайская Орда на левобережье Нижней Волги). 'Центральная' часть, занимавшая пространство между Днепром и Вол гой, в русских источниках начинает именоваться 'Большой Ордой'; ее правитель формально считался сюзереном остальных ханов. В

⁵⁵ См.: Синицына Н.В Автокефалия русской церкви и учреждение Московского патриархата (1448–1589 гг.) // Церковь, общество и государство в феодальной России. М.,

1990. С. 126–137; Белякова Е.В Учреждение автокефалии русской церкви в политической мысли XV– XVI вв. // Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и политическая практика. М., 1995.

⁵⁶ См.: СафаргалиевМ Г. Указ. соч. С. 225–231,260-263.

⁵⁷ Впервые термин 'Большая Орда' употребляется в сообщении о походе Махмуда на Рязань 1460 г. Скорее всего, это перевод словосочетания 'Улуг Орда' — 'Великая Орда', которым именовалась после распада единого государства ставка хана, считавшегося главным среди правителей-